Сибирские огни, 1977, №2

— Еще поехали! — отзывался отец, встряхивая головой так, что колыхались длинные \ волосы возле ушей.— Шагом, шагом... Рысью, рысью... Но домашняя радость была недолгой. Обычно на второй день бес­ покойное сердце снова тянуло в Москву. Хотелось опять в Художествен­ ный. Из директорской ложи зачарованно смотреть и смотреть на сце­ ну. Там не игра талантливых актеров, а сама жизнь со всеми ее непов­ торимыми нюансами. Потом разговаривать с Константином Сергееви­ чем Станиславским, отвечать на его нетерпеливые расспросы о будущей пьесе... Ужинать в артистическом кафе с обаятельным Качаловым... И, главное, каждый день быть поближе к... Д а нет, не только к ней, чудесной Человечинке... В конце концов, кто она для него?.. Первая в России актриса, признанная всеми — и прессой, и зрителями, и друзьями — красавица и... чужая, тоскующая жена. Чужая, да не совсем,— духовно, по ее тайным делам и устремле­ ниям, самая близкая! Нет, на Художественном в Москве свет не кончается. В среду он пойдет к Телешовым, в субботу—к Никитиным, будет пить крепкий чай, разговаривать с друзьями-писателями, слушать их новые рассказы. Быть может, повидается с Буниным, Брюсовым, Куприным... Хотелось бы — с Антоном Павловичем. Говорят, к Новому году тоже приедет в Москву... Не повредил бы своему здоровью... А в Художественном... Ну что за наважденье?.. Ведь новая своя ру­ копись—не пьеса, а нечто, похожее на рассказ. Уж если читать публич­ но, то на Среде Телешовых или на Субботнике Никитиных. Послушать, что скажут о «Человеке». Что тут лишнее и чего не хватает? Не испортил ли хорошую тему? Могут указать на неровность ритма. Но это не очень уж резко режет слух. Д а и не было у него намерения писать ритмиче­ ской прозой, вышло как-то неожиданно. Видимо, вызвано самим сюже­ том. Гладких и слащавых вещей он ведь не пишет и, что бы там ни ска­ зали, язык править не станет. Обличал и будет обличать мещанина, ко­ торый тащится далеко позади Человека, творит всякую мерзость и ог­ раждает ее законами. Много раз свое новое читал сначала ей одной. И «Человека», по­ жалуй, не сможет прочесть никому, кроме нее... Этой осенью появилась новая увлекательная затея — организовать в Нижнем общедоступный театр на паях. Помещение есть — Народный дом. Ядро труппы составить из опытных артистов, к ним присоединить любителей. Пай — сто рублей. Сам сразу взял пять паев. Во время пос­ ледней поездки в Москву собрал около пяти тысяч: Федор Шаляпин взял пять паев, Савва Морозов — двадцать, Станиславский пять, Ж е ­ лябужский — три, Леонид Андреев и Чириков — пЬ одному. Мария Фе­ доровна тоже взяла пай... Хотел снова оставить у нее деньги для «Искры»—она сказала: «Лучше повременить. До полного прояснения». Что случилось? Говорит, на Втором съезде произошел принципиальный разлад между Лениным и Мартовым. А потом — между Лениным и Пле­ хановым. Это ужасно. Даже поверить трудно. Разделились на больше­ виков и меньшевиков. Кажется, непримиримо. Деньги она будет от­ правлять только большевикам, когда получит новый адрес Ленина. Эта Человечинка тверда и светла, как чистейшей воды алмаз! Не погнется. И никаким еретикам не совратить ее, не завлечь в свою ново­ явленную веру. Она идет за Лениным, за нашим волжским кремеш­ ком! Вот бы кого повидать. Какой он? Возможно, тоже «окает» по-на­ шему... В прошлом году Человечинка,— вот была радость! нежданно-не­ гаданно примчалась в Нижний в служебном вагоне Желябужского. Д а ­ ла знать, чтобы пришел в ту аптеку, где транспортеры, сдавали свой