Сибирские огни, 1977, №2

пройдоху, выставили пинком. А завтра возликуют все крамольники: «Зу­ батов пал!» Теперь им станет вольготнее». «А что будет в Москве? — спросил себя, оставшись один в купе.-^-Не узнал бы Слепов да не пришел бы посочувствовать? Такого поЗориша не вынести. К счастью, адреса московской квартиры Слепов не знает. А что будет с ним.и его друзьями? Им, чего доброго, могут дать по тако­ му же пинку. А давно ли Слепова все хвалили за верноподданность! Д о ­ верили поднести хлеб-соль императору! И государь был доволен статья­ ми за его подписью... Да, многое удалось совершить в Москве. Неужели все пойдет прахом?.. В Петербурге — лучше: там остается Гапон...» Поезд, стуча колесами, уносил Зубатова в глухую ночь, в темноту... И в эту бессонную ночь ему вспомнилась Анна Егоровна. Стареет Мамочка! Ей ведь, дай бог памяти... Ей под сорок пять. Может еще по­ служить. Но тактично ли и заботливо ли относится к ней ретивый пол­ ковник Раткб? У него одно стремление — поскорее выслужиться. Не з а ­ бывает ли о наградных для Анны Егоровны?.. Через три с половиной года Зубатов особым докладом напомнит своему преемнику, что за 25-летние «услуги агентурного характера» Серебрякова достойна особого внимания. И она, помимо сторублевой пенсии, получит пособие в пять тысяч рублей. \ Сам Зубатов доживет на пенсии до 1917 года, когда, узнав о сверже­ нии царизма, пустит пулю в висок. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 1 Перед Новым годом Кржижановские, спасаясь от филерской слеж­ ки, переехали в Киев. Одновременно туда перебрались Дмитрий Ильич и его жена Антонина Ивановна, туда же приехала Мария Александров­ на с Маняшей: возле родных да верных друзей спокойнее. Из Маньчжу­ рии, где уже пахло порохом, к ним примчалась Анюта. А Марк Тимофе евич возвратился в Европу через Индийский океан и Средиземное море; повидавшись в Париже с Владимиром Ильичем, выбрал для себя Питер, нашел место бухгалтера в Управлении железной дороги и купил дачу на пригородной станции Саблино. Звал к себе всех родных, волновался: вдруг да не сумеют выбраться из Киева? На юге, слышно, опять нача­ лись аресты. Маняша успела отправить в Женеву несколько писем. 25-го декабря в последнем письме из Киева она писала: «Дорогой Володя! Все наши и я шлем тебе поздравления с праздни­ ками и Новым годом и пожелания всего хорошего. Твое письмо получи­ ли, но то, о котором ты упоминаешь там и которое, по всей видимости, было ответом на мои письма,— очевидно пропало. Напиши, пожалуйста, что ты писал там... Большие приветы Наденьке и Е[лизавете] В а с и л ь ­ евне]. Как они поживают? Как бы я была рада, если бы Надя мне напи­ сала. Всего, всего хорошего». Где пропало письмо брата? Это не могло не тревожить. Маняша не знала, что и ее письмо, адресованное в Женеву, на новую квартиру Ульяновых, окажется в департаменте полиции. В Новый год начались аресты всех, кого охранка считала причастны­ ми к деятельности Центрального и Киевского комитетов РСДРП. Схва­ тили Дмитрия Ильича, и Антонину Ивановну. Схватили Зинаиду Павлов­ ну. Самого Глеба Максимилиановича, как он догадывался, пока оставили «на разводку». И он жалел, что не внял совету Ленина и не перешел во-