Сибирские огни, 1977, №2

5-го октября. И з Красноярска. ...Хорошо, что я поехала на вокзал. Там увидела их через решетку окна. Когда подходил поезд, я стояла на платформе. Ясь первый увидел меня, затем — Глашура, и оба радостно закивали мне головами и начали улыбаться. Но я не смогла улыбнуться,— непокорные слезы полились. Сначала они как будто удивились (они ведь были уверены, что я из Самары поеду в том же поезде), а потом сообразили, что едут не домой, и их лица моментально омрачились. Поезд остановился, и я стала против них. Жандармы, по обыкнове­ нию, стали гнать меня, но я решительно заявила, что не уйду, хочу по­ смотреть на моих детей, и они почему-то оставили меня до конца, пока поезд пошел ближе к тюрьме. Я тоже поехала туда. И пока я была у начальника, их провели в какую-то избу, в которой обыкновенно прове­ ряют партии или что-то в этом роде делают. Начальник, конечно, в сви­ дании отказал. Тогда я направилась к этой избе, у которой увидела пар­ тию уголовников, и думала, что политических еще не привели. (Тут их уже не возят в каретах, а ведут пешком). Затем, постоявши несколько минут, я по какому-то вдохновению направилась к окну избы — был уже вечер — и когда взглянула туда, то увидела несколько, приблизительно десять человек, политических и между ними моих милых. Глафирочка стояла как раз против окна, но, не ожидая, что я так близко, не смотрела в окно. Они все между собой и с конвойным офице­ ром о чем-то разговаривали. А Ясь стоял немного в стороне. И, несмотря на то, что я прикладывала к стеклу платок, поднимала выше голову, прижимала свое лицо к стеклу, они все меня не замечали. Наконец, одна девушка увидела и сказала Глашуре. Та взглянула да так и крикнула: «Мама!» Ясь моментально выскочил оттуда, и я не успела мигнуть, как очутилась в объятиях у него. Долго и много он целовал меня. В эти ми­ нуты я почувствовала, как он любит меня, а я — его. Но мне хотелось, чтобы и Глафирочка вышла, но она почему-то не выходила. Он ушел, и выпорхнула она. Но черти в образе людей не дали нам сказать и нескольких слов. Но мы успели крепко обняться и по­ целоваться. Она ушла, а я осталась стоять и еще смотрела на них. Потом они вышли. И я была тут, пока дошли до ворот. Они все целовали меня, но конвоиры говорить нам не давали. Наконец, за ними захлопнулись воро­ та, щелкнул замок, и я осталась в большом пустом и темном дворе. Была полна горем разлуки. 10-го октября. И з Кра сноярска . ...Теодоровичи оставлены пока в здешней пересыльной тюрьме. Н а ­ долго ли? Говорят, Александровский централ под Иркутском перепол­ нен. Могут держать здесь до установления зимней дороги по Лене. Свидания мне не дали, несмотря на мои энергичные хлопоты здесь и две телеграммы генерал-губернатору. Впрочем, он разрешил, но только через решетки. Мы этого не приняли, потому что все заключенные не принимают. В моем кармане опять засвистали ветры. Но здесь встретила Ольгу Борисовну и снова позаимствовала у нее десять рублей. Самого Лепе- шинского, видимо, из-за того, что петербургские тюрьмы переполнены, а дела арестованных не успевают рассматривать, до приговора выслали в нашу губернию. Вообще же ему угрожают якутским севером. По мень­ шей мере, лет на пять. Ужас! Ольга Борисовна «заарестовалась» и приехала с мужем сюда в тю­ ремном вагоне. С ними и Оленька. Им еще труднее, чем Глаше и Ясю.