Сибирские огни, 1977, №2

С обнаженной головой минутой молча­ ния отдаем долг бесстрашным героям, о борьбе которых повествуют красочное панно и памятник в виде руки, вздыма­ ющей над гранитным холмом негасимый факел Революции. Затем мы направляемся к Монументу Славы, воздвигнутому в память погиб­ ших в годы Великой Отечественной вой­ ны новосибирцев. На каменных скрижа­ лях величественного памятника, метал­ лическими буквами начертаны имена более тридцати тысяч человек, отдавших жизнь за Родину. Потрясает выразитель­ ная скульптура Скорбящей матери, символизирующая неутешное горе всех ‘матерей, которая своим видом как бы дает ответ на вопрос — желают ли совет­ ские люди войны? Завоеванная нелегкая победа принесла мир и его плоды не только советским людям, но и всему человечеству, однако разве может что-нибудь залечить рану матери, потерявшей свое дитя? Совет­ ская мать оплакивает гибель миллионов своих сынов и дочерей, и с ее лица не исчезнет выражение боли и скорби, пока существуют женщины , дающие челове­ честву жизнь. Нет, такой символ никогда не может призывать к угрозе другим, к агрессии. Когда я смотрел на это скорбное ли­ цо, на память мне невольно приходили воспоминания о времени после первой мировой войны в Венгрии. На широкую ногу сразу ж е после окончания ужасной бойни было поставлено производство во­ енных памятников, которые устанавли­ вались буквально в каждом селе. От каждого и з них веяло ложным пафосом и заносчивым хвастовством о непобеди­ мости, так и выпирал призыв к новой агрессии, подчеркивалась мысль о бра- .вурной лихости солдат. А вот места для несчастной, раздавленной горем матери так и не нашлось, что и понятно: для агрессивных устремлений правящих классов эксплуататоров требовался всег­ да один символ — символ насилия, тре­ бовалось пушечное мясо. - Мне приходят на память слова Томаса Манна, который на вопрос о том, кто сможет оспорить человечность русского народа, сам ж е отвечает: нигде и никогда человечность не проявлялась с такой глубиной, как в русской литературе, в святой, великой литературе русского народа... Тут мне хочется также рассказать о некоторых воспоминаниях моего отца о первой мировой войне. Думается, что ужасы кровопролитной бойни, на кото­ рую угоняли мужчин, рождали в сердцах женщин, прежде всего матерей, инстинк­ тивное чувство международной солидар­ ности, стремление помочь страждущим. Отец, подобно многим другим, оказался в 1916 году в русском плену. Конные ка­ заки гнали их в далекий лагерь военно­ пленных. Шли они, страдая от голода и жажды . Однако попадавшиеся на дороге села встречали их, словно оазисы путни­ ков пустыни. Множество женщин окру­ жало пленников, каждая старалась про­ тянуть кусок хлеба, кружку молока или воды — у кого что имелось. И делалось это совершенно бескорыстно, из одного человеколюбия, к которому, наверняка, примешивалась тайная, даж е не всегда осознаваемая надежда,— быть может, и их близкому где-нибудь там, в чужом далеком краю, какая-нибудь добрая д у ­ ша даст поесть или напиться. Над раз­ деленным на враждующие лагери миром витали запретная материнская доброта и помощь, сочувствие родительниц. Два года, проведенные отцом в русском плену на Кубани, помогли ему хорошо узнать русских людей, заронили в его душу чувство дружбы , веру в доброту и человечность русских, которые не уда­ лось сломить никаким испытаниям в по­ следующие двадцать пять лет. Эти до­ верие и дружеское расположение к рус­ ским были переданы нам, его детям, родившимся и выросшим в маленьком венгерском селе. Весть о приближении к нашему селу линии фронта всполошила всех, многих объял безотчетный страх. Чему не стоит удивляться, так как всюду были раскле­ ены плакаты и устрашающие картины, на которых воины Советской Армии изо­ бражались далеко не с лучшей стороны. На брезенте проезжавших военных ма­ шин можно было прочитать лишь одну грозную надпись: «Победа или Сибирь!» Фашистские заправилы всячески стре­ мились запугать простых людей «крас­ ной угрозой», старались внушить кресть­ янину мысль, что ему тоже необходимо бросить дом и бежать вместе с господами. Мой ж е отец не переставал упорно твер­ дить, что он хорошо знает русских, их человеколюбие, что простым людям, тем более беднякам, вовсе нечего бояться... И, нужно сказать, никто из наших посе­ лян не покинул родных домов. Ничто не могло поколебать отца в его убеждении. С радостью убеждались и мы в справедливости отцовских слов. Будь это не так, я вообще не стал бы упоми­ нать об этом, в лучшем случае предпо­ чел бы обойти молчанием разговор на эту тему или перевел бы его в другое русло. Ко всему сказанному хотелось бы до­ бавить еще, что отец, когда пришли со­ ветские части, долгое время выступал в качестве переводчика, так как за про­ шедшие двадцать пять лет не забыл вы­ ученного еще во время плена языка. А вот я, его сын, несмотря на то, что в течение шести лет попотел над изучени­ ем языка, не сумел даж е заказать себе яичницу в буфете гостиницы «Пекин». Моих знаний хватило лишь на то, чтобы показать пальцем на предмет моих ж е­ ланий. Думаю, что тут все дело в методи­ ке преподавания иностранных языков, о чем в последнее время немало спорят у нас в Венгрии. Те затраты личного времени и нервного напряжения, кото­ рые были израсходованы каждым обу