Сибирские огни, 1977, №2

окладе. Под ней на угловом столике с кружевной накидкой Библия в ко­ жаном переплете с медными застежками; в другом углу — раскидистый фикус с длинными глянцевыми листьями; за дверью — круглая печка в жестяном кожухе. Приложила руку — горячая. — У нас завсегда тепло,— сказала хозяйка. Пол застелен домоткаными шерстяными половиками, на кровати гор­ ка взбитых подушек. Простенок над столом занимало длинное зеркало в деревянной резной раме. Глянула в него и только тут вспомнила, что, огорчившись отсутствием мужа, забыла в прихожей снять шляпку. Сня­ ла. Поправила пряди волос возле ушей. На столе — ее давняя карточка. Значит, тосковал тут по ней. Под­ нявшись с кровати* надо думать, брал карточку в руки и мысленно здо­ ровался: «Доброе утро, Анюта! Где-то ты сейчас? Здорова ли?» Он не мог не тревожиться. Ее последнее письмо пришло уже без него — вон ле ­ жит перед карточкой нераспечатанное. Теперь в этой комнате тоска навалится на нее: скоро ли он вернет­ ся? В незнакомом городе дни покажутся утомительно-длинными. Не с кем словом перекинуться... Ну что же, ей не привыкать: бездомной кукуш­ кой металась по загранице целых два года... Впрочем, напрасное уныние. Здесь она не одинока, как бывало в немецких пансионах. Своя страна! Университетский город, прозванный «Сибирскими Афинами»! И где-то здесь Надя Баранская. Остается только отыскать ее, непременно сегодня же. Адрес она помнит. Спросила у хозяйки, как пройти на нужную ей улицу, та разулыба- лась во все круглое и скуластое лицо: — К Надежде Николаевне?! Как же, знаю, знаю. Захаживала сюда. Не подумайте худого — не одна захаживала, а с братом. С Николаем Николаевичем. «С Николаем Большим!» — обрадовалась Анна, вспомнив рассказы Кржижановских о томских искровцах. — Давно ли они захаживали? — Д а нет... Дай бог памяти... На прошлой неделе... Еще праздник был. Усекновение главы крестителя господня. Посидели добренько. Песни пели, только все незнакомые. Сначало-то трое пели, а после того один Марк Тимофеевич... — «Скорбит душа»?.. — Эдак, эдак... И по утрам — идет умываться да поет тихонечко. Больше все не по-нашему... «Все такой же он!.. Пением, видать, тоску отгонял...» Анна снова спросила,-как пройти к Баранским, и хозяйка пальцем поманила ее к окну: — Вон пройдешь этим переулочком, там за голубым домом повер­ нешь направо... Но это уж после: без обеда я тебя, голубушка, не от­ пущу... Дома в Томске деревянные, в центре города — двухэтажные, укра­ шенные резьбой. Наличники, карнизы, парадные крылечки — все в де­ ревянных кружевах. Видать, искусные тут плотники да столяры! И голубых домов — не пересчитаешь. Отчего полюбилась сибирякам голубая краска? Уж не оттого ли, что возле города тайга. Железная до­ рога чуть не до самой станции стиснута вековыми кедровниками, о ко­ торых соседи по-купе говорили с гордостью. Прежде чем пойти к Баранским, Анна решила познакомиться с го­ родом. По Миллионной улице поднялась к университету, постояла, любу­ ясь его белым фасадом. Вспомнила, что борьба за открытие университе­ та в Сибири увенчалась успехом в 1888 году, когда Володе не разрешили