Сибирские огни, 1977, №2

Она знала, что ему нравится ее длинное платье из черного бархата, и даже в дорогу надела его. На груди, сияла бриллиантовая искорка зо­ лотого медальона — тоже для него. Поезд отошел от станции, они сели друг против друга, и Мария Фе­ доровна все так же не умолкала ни на минуту: — Знаешь, Алеша, почему я так люблю эти наши поездки вдвоем в Питер? Только вдвоем в купе. Когда мы всей труппой ехали на первые гастроли, поезд вот так же мчался сквозь ночь. После ужина все заснули, а я почти до утра не сомкнула глаз: думала о тебе. Вспоминала все, на­ чиная с первой встречи в Севастополе. Помнишь? Я ведь еще тогда... — И я , Маруся, тогда же... С первого взгляда... Только не решался говорить, чтобы ты не оттолкнулась... Чтобы не нарушилось приятельст­ во... Чтобы видеть тебя... — Знаю, Алеша... А в ту ночь в поезде мне было больно и обидно, что ты опоздал в Москву, что тебя не было со мной в вагоне. Размечта­ лась тогда. Хотелось, чтобы сказал свое тёплое, круглое, волжское сло­ вечко: «Хо-ро-шо!» И впервые назвал бы Марусей... Постучал проводник, предложил чаю и печенья. Они не отказались. Только пожалели, что разговор прервался. С тех пор, как они стали невенчанными мужем и ж'еной, Мария Фе­ доровна пережила немало горьких минут. Многие знакомые, в особенно­ сти из так называемого полусвета, отвернулись от нее, не подавали руки, не узнавали при случайных встречах. По-мещански оскорбляли: Она го­ ворила себе: «Ну и черт с ними!.. Зачем они мне?.. И не виновата я, что так сложилась моя судьба... Я сожгла все корабли... Благо — детей взяла к себе сестра. Как-то Алеша, чудачок, подчеркнул, что я — жена пи­ сателя Горького! Он еще не понимал, что у меня было свое имя. Все бро­ сила, чтобы жить для него. Быть, прежде всего, верным другом. И всюду пойду за ним, буду оберегать его, сделаю для него все, чтй в моих силах. Когда потребуется, то и поведу за собой. В малом и большом. В чем сумею. Однажды это уже случилось, когда нужно было решить — с кем ему идти дальше. Конечно, не с эсерами, куда его пытались залучить, и не с меньшевиками...» Они уже несколько раз вот так же ездили в Питер, но ей, Марусе, всегда казалось, что едут впервые. А сегодня поездка особенная. Нако­ пились дела по газете. Прежде всего там надо убрать номинального ре­ дактора поэта Минского и его декадентское окружение. А самое главное и наиважнейшее — первое свидание Алеши с Лениным. Ради этого стои­ ло в Москве бросить все. Владимир Ильич уже давненько спрашивал у общих знакомых о Горьком: как его здоровье? что написал новенького? какое у него на­ строение? Всякий раз благодарил за денежную помощь газете «Вперед». Без его поддержки,— кто знает,— могла ли газета существовать. Ленин был уверен, что Горький, настоящий вдохновенный революционный пи­ сатель, придет, непременно придет к большевизму. А Алеша все медлил и медлил. Не говорил о желании вступить в партию ни Красину, ни покойному Бауману. Летом, отправляя свое пер­ вое коротенькое письмо Ленину, даже подчеркнул, что не является чле­ ном партии, но Владимира Ильича назвал ее главой. Было это уже нака­ нуне решительного шага. Вскоре Алеша сказал: — Не надо, Маруся, больше убеждать меня. В душе я давно боль­ шевик. С твоей легкой руки. С тех первых номеров «Искры», которые ты давала мне. И ты знаешь,— дело за вступлением в одну из организаций. Такой организацией и оказалась редакция «Новой жизни». Хотя Алеша и мало бывал там, но идейно близко сошелся с Воровским и Лу ­ начарским, с Бонч-Бруевичем и Ольминским, с Красиным и Литвиновым. А завтра, она не сомневается, подружится с самим Лениным.