Сибирские огни, 1977, №1

она? Карточку привезли — это хорошо. А удовлетворяет ли его работа в лечебнице под Одессой? Он дал адрес для газеты, а о себе пишет мало. И тут же — о друзьях-единомышленниках. Поправился ли Клэр пос­ ле болезни? (Это о Глебе Кржижановском ). А Л аниха (это о жене Гле­ б а ), надо думать, на здоровье не жалуется. Все т ак ая ж е круглая, как булочка? А как чувствует себя их дочка Соня? (Это о русской органи за­ ции «Искры»), Ее з д о р о в ь е— важней всего. А что слышно из Саратова? Эмбрион (это Егор Барамзин ) почему-то молчит, как сонный налим под камнем. Пора бы разбудить его. Медвежонку (это — Маняша, секретарь русской организации «Искры») сие было бы посильно. От Самары до С а ­ р а т о в а— путь недалекий. Могла бы съездить в праздничные дни... Мария Александровна едва успевала отвечать. Д а и знала она д а л е ­ ко не все. Иногда дочь приходила ей на помощь, хотя и сама была мало осведомлена о Соне и ее ближайших друзьях-помощниках. Но и тому, что удалось узнать от родных, Владимир Ильич был рад. Глаза его сия­ ли, будто он только что сам побывал среди дорогих ему деятельных то­ варищей по российскому революционному движению. Спросил о з а б а ­ стовках, о крестьянских волнениях и д аж е по отдельным отрывочным фразам почувствовал — движение на большом подъеме. И, если бы ему не угрожал арест на границе, он так же, как собирается сделать старшая сестра, рванулся бы туда, в родную сторону, в рабочие центры, в универ­ ситетские города, напоминающие грозные вулканы перед извержением. Но он успокаивал себя тем, что для него не настало еще это время, что сейчас его работа полезнее здесь, чем там, внутри России. Ведь они, иск­ ряки, отсюда добавляют огня в вулканы. Они разговаривали без стеснения, зная, что возница ни слова не по­ нимает по-русски. И, конечно, не могли наговориться за дорогу. Были уверены, что им не хватит и трех недель, которые Владимир собирается провести с ними здесь, на бретонском побережье. Разговор продолжался за столом, накрытым мамашей Легуэн на втором этаже, в комнате своего постояльца. На первое она подала бре­ тонскую уху, сваренную с луком из голов какой-то крупной рыбы, на второе — поджаренных осьминогов,, очищенных от кожи и свернутых в колечки. Мария Александровна, уже не первый год предпочитавшая рыбные блюда мясным, ела с удовольствием, но под конец, утирая губы жестковато накрахмаленной салфеткой, ска зала : — А все-таки уступает морская рыба нашей волжской! Или это б л а ­ годаря привычке... — Стерлядка колечком! — вспомнила Анюта. — Колечком по-ресторанному, — отмахнулся Владимир и, пере­ носясь в годы своей юности, вспомнил:—Стерлядка особенно хороша в у х е— на вечернем берегу Волги. Хозяйка догадывалась, что говорят о рыбе и перекидывала по оче­ реди на всех недоуменный взгляд. Владимир Ильич встал и, поклонив­ шись ей, сказал , как мог, по-бретонски: — Все приготовлено отлично! Все очень вкусно. Мария Александровна поблагодарила по-французски и добавила, что она не смогла бы приготовить т ак искусно. Потом, когда они остались втроем, подошла к окну, взглянула вдаль: — У тебя, Володя, хорошо. Море в золотистых бликах. Спокойное. Р а спола гае т к отдыху. — А мне оно больше нравится, когда бурное. — Отдохнешь ли в бурю?.. Мать окинула взглядом комнату, пошевелила пальцами, как бы разминая их. — Ж а л ь , фортепьяно нет. И на Эльбе, где мы жили с Аней у Тетки, тоже не было. Пальцы соскучились по клавишам .