Сибирские огни, 1977, №1

дополнили столичную галерею портре­ тов царских чиновников, выставленных на всеобщее публичное осмеяние. Так же, как и столичные литераторы, сиби­ ряки объявляли точный адрес своего врага. Жанр «именного портрета» (назовем его так условно) был наиболее излюб­ ленным и наиболее распространенным и, возможно, расценивался современника­ ми как особо высокое проявление граж­ данской смелости. А на пути перехода от «эзоповой манеры» к открытому «Ювеналову стилю», очевидно, были со­ зданы сатирические портреты «отвле­ ченного» характера. Один из них, опу­ бликованный в журнале «Бубенцы» (№ 36), даже назван «Типы». Сегодня — анархист. На завтра — октябрист. Потом из подворотни Он вторит черной сотне! Сегодня — демократ, На завтра — бюрократ. И так — не зная страха.— Проводит жизнь без краха! Такой же обобщающий характер носи­ ли произведения «Шпики» («Бубенцы», 1906, № ю), «Пасхальная мелодия» («Рабочий-юморист», 1906, № 1). Сибирские сатирики удачно восполь­ зовались еще одним, весьма распрост­ раненным в годы Первой русской рево­ люции, жанром сатирической миниатю­ ры, создав ряд стихотворных политиче­ ских фельетонов. Разностильные по форме, эти короткие сатирические про­ изведения многообразны по содержанию, касаются вопросов внутренней и внеш­ ней политики царской России 900-х го­ дов. Сибирские фельетонисты довольно бойко и задиристо осмеяли «охранные» меры по «усмирению» страны («Заклю­ ченье, выселения...» — «Бубенцы», 1906, № 26), выступили в защиту прав печати («Изданья повременные имеют пере­ дышку...» — там же, № 18), еще и еще раз просмеивали демагогов из буржуаз­ ных партий («Модное словечко...» — «Осы», 1906, № 20). Автор сатиры «На тему дня» В. Курицын («Бубенцы», 1906, № 40) утверждает, например, что упадок и злоупотребления во всех сферах, при­ званных служить благополучию государ­ ства, вызваны тем, что, вопреки здраво­ му смыслу, процветают «предприятия» насилия и подавления, ставшие серьез­ ным препятствием даже на пути буржу­ азно-демократического прогресса. В этом произведении наиболее наглядно про­ явились особенности, присущие сатири­ ческой поэзии революции 1905—1907 гг. Плохо в России живется. В банках, в торговле застой. Рушатся старые фирмы. Тают, как льдины весной... В кризисе общем лишь только Два предприятия цветут, И небывалую прибыль Эти два дела дают. Чтобы не быть голословным, Я укажу на пример: Спрос на веревки — бесспорен, Спрос на гробы — свыше мер. В осуждении политики царского пра­ вительства буржуазно-либеральная кри­ тика где-то сближалась с революцион­ ной демократией. И власти это отлично понимали, преследуя всякое проявление свободомыслия. Даже в обстановке вре­ менно отвоеванных свобод русским са­ тирикам приходилось идти на разные ухищрения, прибегая иногда к приему литературной мистификации, создавая своего рода «сатиры-уловки». Прием не новый, но, очевидно, он выручал в особо трудных случаях. Такова «Испанская баллада» М. С. Попова-Кларина на стра­ ницах томского «Ерша» (1906, № 9): По улицам спящего града, Лишь полночи час прозвучит. Отряд альгвазилов суровых Бесшумно, зловеще скользит. Суровы их хмурые лица, Всю ночь не придется им спать: Немало квартир этой ночью Предписано им обыскать... Еще одно выразительное стихотворение этого рода похоже скорее не на сатиру, а на своеобразную песню-угрозу времен­ но одолевшим революцию черным си­ лам. Поэт назвал свое произведение «Мы молчим» («Бич», 1906, № 3), а в подза­ головке выдал его за переводное — «Из песен Йталии 40-х годов». Пять строф этой боевой песни, где рефреном стали слова «Мы молчим», обличают врагов и призывают к мести, к новому восстанию; ярко и сочно передано в ней революци­ онное настроение, чувствуется мощь за­ давленной силы, готовой вот-вот про­ рваться. Иногда кажутся менее удачными в художественном отношении «сатиры-пе­ репевы», хотя они не уступают по сво­ ей остроте и злободневности другим жанрам. По форме — это обличительные произведения, написанные по образцу широко известных классических стихо­ творений. Комический эффект, как пра­ вило, возникает здесь на несоответствии высокой формы образца и низкого со­ держания, а иногда он достигается тем, что привычный текст, известные образы переосмысливаются самым неожидан­ ным образом. По существу, это разно­ видность бурлеска, в котором языком популярного, всем хорошо известного произведения ведется сатирическое опи­ сание недостойных, порочных действий современных поэту царских заправил. Так, «Пир премьера», написанный в стиле стихотворения А. С. Пушкина «Пир Петра Великого», представляет собой иронический панегирик графу С. Ю. Витте. Уже упомянутая сатира «20 октября» является «перепевом» сти­ хотворения М. Ю. Лермонтова «Бороди­ но», а ода «На освобождение Москвы Дубасовым» — своеобычный вариант «Россияды» М. М. Хераскова или подоб­ ных ей торжественных песнопений XVIII века. Сатирическое стихотворение «Ангел» («перепев» одноименного произведения М. Ю. Лермонтова) в самом названии