Сибирские огни, 1977, №1

ловеку 70-х годов. В. Перцовский это во­ лей-неволей делает, когда пишет: «...в романе О. Куваева есть нечто, сущест­ венно отличающее его от произведений его предшественников. Трудовой энтузи­ азм чаще всего воплощался у нас художественно в форме самозабвения, полного растворения человека в деле. Ска­ жем, Маргулиес в романе Катаева «Вре­ мя, вперед!» в своем стремлении опре­ делить, «сжать» время забывает не только о своих бытовых нуждах, о еде и т. п.; он вообще теряет чувство своей «особой» судьбы, «особого» вклада, «осо­ бой» заслуги перед обществом». У героев же Куваева, которые в пред­ ставлении В. Перцовского и есть истин­ ные'герои нашего времени, нет такой самозабвенной отдачи делу, поскольку дело, работа для них — «скорее средство познания себя», поскольку для них главным является не конечная цель, а «сам процесс творчества». Для подтвер­ ждения этого тезиса В. Перцовский при­ водит слова Маркса о развитии «челове- ских сил как таковых, безотносительно к какому-либо з а р а н е е у с т а н о в ­ л е н н о м у м а с ш т а б у » . Однако, как мне показалось, критик приспосаблива­ ет эту цитату, к своим суждениям, про­ извольно толкует её, делая в конечном итоге такой вывод: «Движение важнее любой достигнутой цели, жизнь важнее смысла, вкладываемого в нее». Иными словами: движение — все, конечная цель —Ничто. Хотя тут, по-моему, ясно, что слова Маркса имеют несколько другой оттенок. Маркс говорит т о л ь ­ к о о развитии творческих сил человека безотносительно к конечной цели, т. е. о таком процессе, который действитель­ но не имеет пределов, находится вне всяких масштабов. К тому же неисчер­ паемы не только творческие способности человека, неисчерпаемо и само дело, которому служит человек. Ибо делом этим являются и наука, и техника, и ис­ кусство — словом, самые жизненноваж­ ные отрасли, без которых человечество немыслимо представить. Вот почему рановато еще ставить че­ ловека над делом, выше конечной цели. Человек, конечно же, и совершествует- ся, и приобретает новые качества, и са­ моутверждается, но только благодаря честному служению делу, только при полной отдаче себя этому делу. Так бы­ ло во все времена, так это и сейчас. Речь здесь может идти лишь о том, что в эпоху НТР эта служба приобретает все более двусторонний характер, появляет­ ся все больше «взаимности» между че­ ловеком и делом, так как у нашего со­ временника, во-первых, богатые воз­ можности найти себе дело именно по душе, а, во-вторых, сейчас действитель­ но отпадает необходимость жить по принципу «делай — или умри», что В. Перцовский убедительно показал на сопоставлении Чинкова и Монголова. (Хочу, впрочем, подчеркнуть о т п а д а - ■* е т, но далеко еще не отпала, о чем раз­ говор будет впереди). Однако, Повторяю, на основе такого сближения интересов человека и дела рановато еще утверж­ дать, будто отныне «власть перемени­ лась» и делу, мол, отводится теперь лишь подсобная роль — быть средством для «самоутверждения» и «самоосуще- ствления». Кстати, о самоосуществлении. Само понятие это многозначно, я бы даже сказал, двусмысленно. Ведь к самоосу- ществлению и самоутверждению может стремиться не только человек творче­ ский (ученый, изобретатель), но и карь­ ерист, потребитель. Допустим, небезыз­ вестный Федор Андреевич Толкунов из повести Е. Носова «Не имей десять руб­ лей...» тоже вполне «осуществил себя», пройдя путь от рядового токаря до ди­ ректора завода. Но вот уж кто воистину поставил дело себе на службу: Толкунов соорудил из директорского кресла проч­ ный постамент, взойдя на который, ощу­ тил себя одним из «сильных мира сего», имеющим право презрительно взирать не только на своих бывших товарищеи- рабочих, но и на руководителей рангом пониже. К примеру, директор кожгалан- терейной фабрики Туртыкин был для него уже «не одного поля ягодка», по­ тому что «Федор Андреевич никак не мог поставить на одну доску туртыкин- скую фабричку рядом со своим заводом, ну и, конечно, самого Туртыкина вро­ вень с собой». «Бывало,— замечает да­ лее автор,— на совещаниях в перерыве он и пива не садился выпить за один столик, если там уже сидел Туртыкин». Можно привести более свежий при­ мер, когда дело служит человеку в том смысле, что является для него чем-то вроде подъемного механизма, доставля­ ющего его на самую высокую ступень служебной лестницы. Взять того же Страментова Из повести И. Корнилова «Заместитель». В основе всех начинаний и «инициатив» Страментова тоже «твор­ ческое своеволие» и «стремление к са- моосуществлению». Только, как мы убе­ дились, слишком уж высока цена такого «самоосуществления» и слишком дорого обходятся государству такие деляги от НТР, самоутверждающие себя за счет попрания интересов других, при полном забвении самого святого принципа на­ шего общества: человек человеку — друг, товарищ и брат. Словом, затевая разговор о человеке, который служит делу, и о деле, которое служит человеку, В. Перцовскому не ме­ шало бы подробно рассмотреть этот во­ прос с чисто нравственной точки зрения. Критик же явно здесь что-то не догово­ рил, оставил место на полях, оттого и столь часто употребляемое им слово «са- моосуществление» оказалось на поверку понятием, что называется, растяжимым, коим вполне можно обозначать явления разного порядка. Причем, признавая за нашими совре­ менниками полное право на самоосуще- ствление, В. Перцовский считает, что