Сибирские огни, 1977, №1

Он еще не думает о славе, о толчке ракеты огневой... Сами понимаете, не вправе я назвать фамилию его... Д пока, как соколы крылаты, перед новой дальней высотой, гермошлем затягивает Пятый, входит в сурдокамеру Шестой — он спокойно спит в отцовском доме, путешествий будущих герой, самый смелый звездолетчик, номер Сто девяносто второй, а может быть, и Двухсотый... О, ВРЕМЕНА! Иногда — молодые, и реже — старухи, чаще — крепкие женщины, под пятьдесят, упирая в бока свои мощные руки, так глядят на меня, так глазами едят, будто я не в Советской России родился, будто прибыл сюда из заморской страны, будто с дальнего Марса на Землю свалился иль, по крайней-то мере,— с недальней Луны. Я иду по селу... В ожидании стада пожилые хозяйки стоят у ворот, говорят обо мне: — Ишь, пижон бородатый... А их матери так говорили когда-то о других: «Ишь, срамник безбородый идет!..» РЕКИ, РЕКИ... К берегам полноводных рек, речек сонных, речушек скромных жался издавна человек, как ребенок — к родному дому. ...Век шоссейных дорог далек. Небо отдано только богу. Но как много он сделать мог, человек, коль река под боком. Так, как птицу — уют гнезда, человека держали реки.