Сибирские огни, 1977, №1

лодисменты. Долгие, горячие. Такое было здесь только однажды — по окончании «Чайки». Артисты выходили добрый десяток раз — аплодисменты не з а ти х а ­ ли. З а л кричал сотнями голосов: — Автора!.. Автора!.. Горького вытолкнули .из-за кулис. Он д аж е не успел загасить папи ­ росу. Вышел неловко, будто у него подгибались ноги. К ак всегда, в ко ­ соворотке и сапогах. Смущенно кивнул головой и убежал , не д ож и ­ д аясь, когда сомкнется занавес. З а кулисами Савва Морозов остановил его, раскинув руки, словно хотел поймать и снова вытолкнуть на сцену. - Алексеюшко, нельзя же т а к !— укорил по-дружески.— Ты бы не спеша, степенно... Попробовал бы, голубчик,- сам... когда на тебя глазеет э т ака я громада! Из з ал а донесся чей-то насмешливый хохоток. Но его заглушил но­ вый прилив аплодисментов. Теперь аплодировали и актеры на сцене, повернувшись к кулисам. Савва Тимофеевич ободряюще похлопал Горь ­ кого по спине. Станиславский встретил его, взял за руку, вывел на середину. А ког­ да замер занавес, Константин Сергеевич, потеряв степенность, запрыгал по сцене, потирая руки: — Хлебом запахло!.. В успехе спектакля уже никто не сомневался. Третье действие Горький смотрел с предельным интересом, хотя несколько раз присутствовал на репетициях. Все для него как бы откры­ валось заново. С особым волнением он вслушивался в реплики Н а т а ­ ши — Андреевой. Ей опасались поручать роль простой девушки, д ум а ­ ли — не справится, в ее исполнении проглянет «аристократизм», интел­ лигентность. А она вот — живая свояченица хозяина ночлежки, обману ­ т ая бесстыдным парнем, любовником ее сестры, и Горькому хотелось крикнуть Немировичу, д аж е самому Станиславскому: «Вот вам за не­ верие!.. Где вы еще найдете такую Наташу?» А актрису он про себя подбадривал : «Хо-ро-шо, Маруся! Как в жизни!..» А когда она, ошпаренная кипятком, пронзительно закричала, Горь­ кий сж ал с я от боли, точно ему самому обварили ноги. По его щекам потекли слезы. Он не замечал их, не утирался. З а л гудел от восторга. Занавес пошел десятый раз. Снова вы зыва ­ ли автора. Горький широкой ладонью провел по мокрому лицу. Моро­ зов подал ему платок: — Утрись, Алексеюшко!.. Горький, заплаканный , вышел на сцену. Аплодисменты прихлынули к рампе, как девятый морской вал к берегу. З а к ры л с я занавес, но зал не утихал, и актеры удержали Горь­ кого, не позволили ему убежать за кулисы. Зрители сгрудились возле сцены. Но вот з ан ав ес больше не колыхался. Актеры ж а ли руки Горькому. Мария Федоровна стремительно подошла к нему, порывисто обняла и, слегка приподнявшись на цыпочки, поцеловала: — Спасибо!.. З а кулисами глухо ахнул Савва Морозов: «Что она делает?!. Она же, при ее характере, сгорит в этом огне!.. Оглашенная!..» З а н а в е с уже давно распахнулся. Зрители неистово били в ладоши, кричали: ■— Молодцы художники!.. Горькому!.. Горькому... А слышалось «горько!» Как на свадьбе. Но Мария Федоровна не смутилась, а стояла прямая, сияющая.