Сибирские огни, 1976, №12

— Вот ведь черт какой!..— хлопал себя от досады по коленкам Саня.— Ну на все готов! Лишь бы отстоять свою уверенность, что Христос был на самом деле! Даже готов признать, что жизнь Иисуса прошла не стоЛь «громко», как об этом говорится в Евангелиях. Го­ тов поступиться репутацией Евангелий! Ведь если дела Иисуса были столь незначительными, то стало быть в Евангелиях наврано про тор­ жественную встречу Иисуса («всем народом») при входе в Иерусалим. Наврано про беспрецедентный ночной судебный процесс. Про участие многочисленных толп в расправе над Иисусом!.. Наврано про земле­ трясение и другие природные катаклизмы, которые случились во вре­ мя смерти Иисуса на кресте. Конечно, его можно понять, этого папа- шу-пресвитера. Куда ему деваться! Как только он признает, что столь выдающиеся события были на самом деле, то он не сможет ответить на вопрос — почему они не оставили следа в памяти народа? Почему — «молчание века»? Но скажи ему, Климов, что дело даже и не в «мол­ чании века». Хотя и оно крепко доказывает, что никакого Христа в действительности не было. Дело еще в том, что новозаветная ис­ тория образа Иисуса имеет вот какую особенность. Слушай меня вни­ мательно. Образ Иисуса в Новом Завете проходит эволюцию не от человека к богу, что, казалось бы, логично, а наоборот — от бога к че­ ловеку. Уловил? От бога — к человеку. Чем раньше написан тот или иной евангельский текст, тем более Иисус там выглядит богом. И на­ оборот. Чем более поздний документ, тем более Иисус предстает чело­ веком, так сказать, во плоти. Установлено точно, что Евангелие от Мар­ ка старше Евангелия от Матфея. Марк был уже источником для Мат­ фея, да и для Луки тоже. И вот у Марка Иисус более бог, чем человек. Это что же получается, старик? А получается скандал. Получается, что последующие поколения постепенно «припоминали» такие под­ робности, каких не знали предыдущие. Из каких, интересно, складов памяти потомки черпали эти подробности, эти детали?.. Да из тех складов, которые называются религиозной фантазией. Туманного, абстрактного Иисуса эта фантазия постепенно конкретизировала, так сказать. Он обрастал деталями, подробностями, его как бы лепила фантазия первых христиан. Какой же тогда, спрашивается, может быть разговор о том, что он был на самом деле? Какой, к черту, разговор об историческом Христе?.. — Саня возбужденно расхаживал перед Климовым, который, сидя на диване, внимательно слушал и запоминал Санины слова,— Но тут, старик, нам надо продумать все варианты возражений, какие может привести папаша. И давай с тобой сразу же наметим, что сказать ему в ответ. Он ведь, гад, как только почув­ ствует, что с «историческим» Христом мы его приперли к стенке, в лю­ бой момент может нырнуть, как улитка, в свой домик. В любой момент он может сказать, что, мол, вера выше разума, что надо верить «не мудрствуя» и так далее. Тут ты, старик, всегда держи про запас выра­ жение «слепая вера». Мол, церковь живет потому, что рядовым верую­ щим просто неизвестны исследования из жизни Христа. Это ему, если он не дурак, очень и очень не понравится. Кому же приятно быть «слепым»?.. Этим самым ты его заставишь спорить на нужной нам на­ учной почве. Но и тут, старик, у него есть «запасной выход». Ты будь, пожалуйста, готов. Папаша, когда уже станет невмоготу, может поста­ вить под сомнение и саму научность, так сказать, истории. Он может поставить под сомнение само понятие исторической истины, реального исторического факта. Он может сказать так. Вы, мол, утверждаете, что существуют только факты, а вот Ницше говорит, что нет, как раз фак- тов-то и не существует, есть только интерпретация этих фактов. Мол, за миром голых и грубых фактов лежит область «вещей в себе», мир, не подвластный науке. Тут, старик, религия смыкается с идеализмом, 6. Сибирские огни № 12.