Сибирские огни, 1976, №12

— Представьте себе,— говорил Климов, улучив удобный момент во время очередного визита к Лине и снова втягивая Лининого отца в спор.— Представьте, что мы с вами общаемся, так сказать, с самим бо­ гом. Ходим с ним из города в город, слышим его голос, видим, как он питается, одевается и так далее. Неужели мы не рассказали бы или не написали бы хоть слово об этой грандиозной личности?.. А между тем апостолы если и говорят о Христе, то пользуются любыми другими источниками, кроме своих собственных воспоминаний и впечатлений. Это же невероятно! Да они должны бы по идее-то каждый шаг его вспомнить! В каждой своей строчке кричать о каких-то конкретных де­ талях и вещах! Еще бы! Они жили бок о бок с самим богом! И вот ни единой конкретной детали, ни единого случая, ничего! Не странно ли, а?.. Или розьмите другое. Ведь жизнь Иисуса, его дела, если верить Евангелиям, вызвали по сути мощное народное движение, которое по­ трясло всю Палестину. И вот об этом-то собыгиии, об этой выдающейся личности — ни строчки ни у историков, ни у писателей того времени. А ведь как раз в то самое время, в начале первого века нашей эры, жил еврейский философ Филон Александрийский, историк Юст из Тивериа­ ды, Иосиф Флавий. Жил и работал греческий писатель Плутарх, рим­ ские историки Тацит, Плиний Младший, Светоний, философ Сенека, поэты Лукан и Ювенал и так далее и так далее. Смотрите — какие лич- ности-то! — И далее Климов, как по-писаному, убежденно и горячо до­ казывал, что Юст из Тивериады просто не .мог не знать об Иисусе, так как эта самая Тивериада находилась рядом с местами, где дей­ ствовал Иисус. Что не мог не написать о Христе и его великих делах Филон Александрийский, которого Энгельс считает отцом христианст­ ва.— И вот, оказывается, отец,— тут Климов усмехнулся, не сдержи­ вая своего ехидства,— ничегошеньки не знает о своем детище... Как не знает о нем римский философ Сенека, по Энгельсу — «дядя христиан­ ства». Как не упоминают о Христе в своих «писаниях» кумраниты, по­ селения которых находились всего в двадцати километрах от тех мест, где действовал Христос. Итак, что же получается? Получается, что уди­ вительные дела Иисуса, его арест, суд над ним, смерть на кресте, на­ родное движение после казни и появление новой религии — все это про­ сто не могло не оставить какой-то след в памяти людей и в литературе. А вот поди ж ты — ни слова. Век, в который Иисус жил и действовал, молчит о нем. «Молчание века», так сказать... / Во время этой мощной и детально, вместе с Саней, разработан­ ной атаки отец Лины как-то грустно кивал головой, мол, да-да, все это так, к сожалению... И Климов, утирая лоб рукавом рубашки, поду­ мал было: «Наконец-то я припер тебя к стенке!.. Наконец-то тебе не­ чем крыть!» — Все это так...— задумчиво и печально заговорил папаша Зима.— Все так, если мерять древность на современный аршин. Случись сегод­ ня что-нибудь мало-мальски значительное, скажем, в Катманду или еще где — завтра об этом знает весь мир. Телеграф. Спутники связи. А вот если представить, как это было тогда? Да еще представить, что все про­ исходило в Иудее, в глухой, отдаленной провинции Римской империи? Вполне возможно, что осталось незамеченным. Вот ты говоришь — суд над Иисусом, казнь... Да в Иудее тогда казнили тысячи людей!.. И по­ том все дела Иисуса длились всего около года. За это время он просто не мог стать широко известным. До прихода в Иерусалим римские власти о нем вообще не знали, не слышали. Народ его знал, а власти не знали. Для них он был «одним из многих». Поэтому не удивительно, что и римские писатели молчат о нем. Это только потом, во втором веке уже заговорили о нем! Так что твое «молчание века»’ совершенно ничего не доказывает. Совершенно!..