Сибирские огни, 1976, №12

го отдельного человека с его горестями и несчастьями, с его болезнями и сомнениями. Он говорит вообще о людях, об обществе, о массах, он не в состоянии раскрыть каждому отдельному человеку смысл сущест­ вования, служить ориентиром в поведении, быть наукой жизни. А ведь человеческой жизни свойственны неясность, отсутствие последователь­ ности, мы живем в сплошных противоречиях и неясностях... А религия, она конкретно говорит человеку, как ему жить. В то время как марк­ сизм толкует о классах, о производительных силах и производственных отношениях, религия обращается непосредственно к душе человека. Го­ ворит ему о вещах повседневных, затрагивает, так сказать, струны имено е г о души!.. Ах, как давно и поверхностно проходил Климов обществоведение и философию! Как силился он сейчас вспомнить что-нибудь, вспомнить — ведь сдавал же когда-то зачеты и экзамены! — как силился он вы­ жать из своей памяти такое, что бы опрокинуло эту уверенность, этот мудрый прищур сидящего напротив человека!.. Ничего, однако, вспомнить Климов не мог, и оставалось ему лишь клясть себя в душе за свою дремучесть да испытывать стыд за свою не­ давнюю уверенность, что стоит, мол, взяться, как от всех этих баптистов только пух полетит!.. Словом, чувствовал Климов, что дело худо, что не он кладет на ло­ патки, а его кладут, не он «обрабатывает», а его «обрабатывают»... И уже шагая домой вдоль шумной, оживленной улицы, Климов ду­ мал: «Я досконально энаю, как работают подшипники в колесе вот у это­ го самосвала. Как перекатываются в обойме смазанные ролики. Знаю, как изготовить эти ролики и собрать в подшипник. Знаю. И это хорошо. Это моя «твердая почва», моя гордость. Однако папаша тоже, наверное, знает в технике не меньше, чем я. Но он еще и во многом другом воло- кет...» «Ни черта мне с ним не совладать, с этим башковитым!..— уныло думал Климов.— Как начнет рассусоливать, как разведет свои филосо- фенции!.. С Линой-то, не будь за ее спиной папаши, я бы справился. Вытравил бы из нее эту дурь. Ведь любит же она меня в конце концов или нет!.. Но в том-то и дело, что она все передает папе с мамой, пере­ сказывает. А они ее опять «подзаряжают», опять возвращают «на путь истинный»... И выходит — не с ней я спорю, а с папашей, не ей доказы­ ваю, а ему. А он — башка...» Оторвать бы ее от них, отделить, да как?.. Как ее оторвешь, если она послушна им во всем? Если они ей вдолбили с детства это послу­ шание. Да если бы одно послушание!.. А то ведь и любит она их — вот что самое-то главное... Любит!.. «Не справиться мне с ними,— все более впадал в отчаяние Климов. — Не вырвать Лину, не вырвать...» И чувствовал Климов, что невмоготу носить в себе эту историю, это отчаяние. Надо идти к Сане, решил он. Теперь-то Саня наверняка до­ ма, не может он не быть дома: учебный год на носу... Надо идти к Са­ не. Саня должен помочь, он силен во всяких таких штуках... «Да, да, Саня — моя последняя надежда!..» XVI — На кой черт, старик, мы таскаемся отдыхать на это Черное мо­ ре! — возмущался Саня, расхаживая по кабинету перед Климовым, ко­ торый сидел на старинном кожаном диване,— Такая даль! Столько рас­ ходов! Многолюдье! Везде очереди, дороговизна. А в это время у' нас под самым боком такой райский уголок для отдыха, как Иссык-Куль!