Сибирские огни, 1976, №12

нежных слов говорил Климов, а сам потихоньку завладевал ее руками и хотел было обнять и прижать к своей груди, как вдруг Лина высвободи­ лась да так решительно, что Климов (а он пристроился на поручне кре­ сла, в котором сидела Лина) чуть не опрокинулся на пол. — Не надо...— сказала Лина. — Ну почему «не надо»? Почему?..— и Климов начал новую «ата­ ку», и когда ему все-таки удалось обнять Лину, она вдруг напряглась, стала как деревянная, а лицо сделалось таким же «колючим», как тог­ да, у моря, когда затащил ее в холодную воду. «Еще ударит...» — с опаской подумал Климов и разжал руки. — Эх, Лина-Лина... Брось ты, брось!..— не скрывая своей досады, сказал он и закурил сигарету.— Брось ты эту блажь... В наше-то время верить в какого-то бога! Что за глупости, честное слово! Как же ты — такая умница! — можешь верить в эти побасенки!.. Давай вот лучше поженимся да будем жить с тобой и радоваться!.. — А ты смерти боишься? — задумчиво спросила Лина. Боялся ли Климов смерти?.. Да, боялся. Она то и дело напоминала о себе то некрологом в « в е - ' черке», то чьей-нибудь фотографией в вестибюле института, обведен­ ной черной рамкой; она напоминала о себе и долетевшими откуда-то стонами похоронного марша и траурными кортежами машин с пира­ мидкой и оградкой... И всякий раз при этом Климова обдавало жутью, всякий раз он ду­ мал о том, что когда-нибудь не станет и его, Климова. И мысли эти бы­ ли невыносимы, он старался отделаться от них поскорее. Со временем, однако, он стал думать о смерти спокойнее. И тут тоже помогло ему вот это осознание себя частицей всех людей. Как же другие-то, такие же люди, как и я, умирают? — этот вопрос придавал ему силы. Климов жадно выспрашивал у матери, как умирал его дед. Всю жизнь дед был путеобходчиком. Последние годы сильно болел, но переносил страдания терпеливо, никогда не жаловался. И вот был жар­ кий летний день, рассказывала мать. Дедушка лежал на кровати, уже не мог ходить. «Ты, мать,— говорит он бабушке,— набрось-ка на меня полушубок, что-то морозит 1ш1бко. Не жилец я, однако.— А по­ том еще пошутил:— Кто поглядит — скажет: это чё же он середь лета под шубу залез?..» — И прикорнул на коечке, заснул и уже не проснулся... «Вот так, без воплей и истерики,— думал Климов,— уходят из жизни наши деды и отцы. .Чего же нам-то ее,' этой суки старой, бояться!..» — А возьми другое,— говорил Климов Лине, которая сидела в кресле и внимательно слушала.— Возьми катанье в Заячьем логу. Ты же сама видела, какие там горки. Там ведь каждый раз не знаешь — останешься цел или нет, Я сам несколько раз видел, как уно­ сят из лога разбившихся. А знакомый врач мне рассказывал: как вы­ ходные дни, говорит, так в хирургическое отделение то и дело привозят лыжников с изломанными ребрами, ногами, с проломленными черепа­ ми... И вот, прекрасно зная обо всем этом, я ведь тем не менее посы­ лаю все к черту, толкаюсь палками, лечу башкой вниз... Тут, понима­ ешь ли, надо иметь мужество... И как сейчас я шагаю с этого обрыва, так же надо будет найти в себе мужество шагнуть в небытие, когда придет смерть. Шагнуть спокойно и просто, как наши деды и прадеды... «Так ей надо говорить, так! — все более воодушевляясь видом за­ думчивой Лины, подбадривал себя Климов.— Вселять в нее силу, вдалбливать ей смелость! И вон из нее эту чушь, этот молельный дом и прочее!..» — Не знаю...— задумчиво произнесла Лина, когда он кончил.—