Сибирские огни, 1976, №12

торые осмелели, прижились в этой тихой бухте. Животные резвились совсем рядом с берегом, иногда прямо среди купающихся, то и дело при­ водя тех в благоговейный ужас. Черные, с голубым отливом туши стре­ мительно выбрасывались в самом неожиданном месте и красивой дугой, блеснув белым брюхом, снова уходили под воду. И было такое впечатле­ ние, что они забавляются вскриками пугливых купальщиц... На пятый или шестой день решено было во что бы то ни стало по­ мыть головы: «просолев» от морской воды, волосы стали жесткие, как проволока; девушки то и дело почесывали в голове, и вид у них при этом был такой, что, мол, сколько можно! Вошки, чего доброго, за­ ведутся!.. В одной из соседних палаток Климов раздобыл алюминиевый таз, набрал в колонке воды, развел в камнях костерок и пристроил таз над огнем. Сидел на корточках и подбрасывал щепочки в костер, а Лина ему всячески мешала: то подталкивала его к огню, то окунала руку в теплую воду и брызгала Климову за шиворот... «Что это с ней? — думал, вяло отбиваясь, Климов. И вдруг понял — да ведь они одни, совсем одни, палатки, а значит и Раи за выступом ска­ лы и за деревьями не видно,— вообще никого не видно. Одни. Дождик, дождик, припусти,— говорила Лина нежным голосом, и кап-кап-кап! — водичкой Климову на спину. — Не буди во мне зверя,— предупредил Климов. Однако Лина не унималась, она явно играла с ним, играла так, как давно хотелось Климову; играя, она как бы подавала ему знак, мол, и ты со мной тоже поиграй... Изобразив выведенного из терпения человека, Климов поднялся, легко взял «задиру» на руки и стал опускать над дымом костра. Подкопчу немного,— басил он голосом кровожадного циклопа,—> а потом — в котел! Лина то повизгивала от страха, то ее одолевал тихий изнуряющий смех. Словом, она вела себя так, как вела бы себя любая ж и в а я де­ вушка, играй с ней живой и сильный парень. А потом сож-р-ру! — рычал Климов, делая страшное лицо.—■ А косточки выплюну... Пусти-и-и,— вконец обессилев от смеха, взмолилась Лина, и Климов (с колотящимся сердцем) осторожно опустил ее на каменную плиту, как в кресло; оба были всклокоченные, красные, оба понимали — что-то случилось, что-то рухнуло, что-то постороннее исчезло; наносное, искусственное исчезло и началось живое и естественное, от чего пьянеет голова и нещадно колотится сердце. — Пойду позову Раю,— глядя на него сумасшедшими глазами, воз­ бужденная, сказала Лина. Ладно... сожру в другой раз,— мирно пообещал Климов, трогая рукой воду.— Мыло не забудьте... А когда остался один, все думал: «Господи, неужели началось? Не­ ужели — близко?..— А сердце ухало так, что в ушах позванивало.— Эх не было бы этой Раи, этого «надзора»! Этого зоркого ока бдительной мамаши! Тогда бы...» — Климов никак не мог успокоиться, всем телом вспоминал, как она только что была у него на руках, как прижимал ее к себе... -С т о я на коленях возле белого алюминиевого таза и свесив длинные намыленные волосы в пенную воду, Лина мыла их, Климов из большой литровой кружки поливал чистую теплую воду ей на затылок, Лина по­ станывала от удовольствия и говорила: «Голова такая легкая буд­ то не моя...» — А у меня волосы не промылись,— пожаловалась Рая.— Вообще обрастем тут грязью, как дикари.