Сибирские огни, 1976, №12

по ческих пространств, и одинокий голос метался по этим пространствам, и тосковал и звал: «Ой, ой, ой, ола-ола-ола!» И Климов думал, что вот под такую мелодию запросто можно удавиться... а Он перебирал в памяти сцены сегодняшнего «турнира», и боль от л( унижения, от сознания, что Лина потеряна и потеряна, видимо, потому, щ что не смог он, Климов, перебороть в ее сердце этого Сережу, что он примитивнее, грубее Сережи,— боль от сознания всего этого терзала о Климова, и он со сладостью думал о том, что вот под такое, завывание одинокого человека хорошо бы в самом деле взять и удавиться... П( Все стало плохо у Климова, все пошло кувырком... ai В каморку свою он ходить перестал, за новинками технологии не следит, вся «научная деятельность» остановилась. В квартире хозяйни- ;о чают пыль и обнаглевшие тараканы. Галю от себя оттолкнул; обидел че- ei ловека, который ради тебя был готов на все!.. Оттолкнул, обидел, а что ie получил взамен?.. Боль, ничего кроме боли... Лето кончается, кончается отпуск, а он, Климов, никуда не поехал, торчит в этом душном, пыльном а городе. Предлагал ведь Саня: давай, старик, возьмем турпутевки на д Тянь-Шань! Отказался. Вдруг, думал, Лина согласится наконец поехать а к морю... j «Уходит лето,— думал Климов, лежа на кровати и не выключая е: магнитофона, из которого извергались совсем уж какие-то звериные вопли.— Лето уходит, а я все чего-то жду, жду... Чего жду? Чего ждать e после сегодняшнего «турнира»? На что надеяться, если этот прыщавый - Сережа чувствует себя у них как женишишка?.. Чего ждать, если мать - не отпускает дочку к морю со мной, а посылает всех сестер (и наверня- X ка вместе с «Сережей») куда-то в Закарпатье?..» - «Да что там делать, в Закарпатье-то?» — спрашивал у Лины раздо- e садованный Климов. «А у нас там знакомые, очень много знакомых...» — нехотя отвечала Лина и замолкала. Подробностей почему-то сообщать не хотела. И в который раз удивляет Климова эта непомерная власть родите- ) лей над взрослыми уже дочерьми. Нет, мол, не пущу вас к морю, гово- а рит мамаша, поезжайте в Закарпатье, и дочки не смеют перечить... а «Что за семейка такая!» — вновь и вновь думает Климов. И ему х вспоминается, с какой убежденностью сестры утверждают, что дело свое й любить.совсем не обязательно... Вспоминается, что вина в этой семье во­ обще не пьют, даже по праздникам; Лина вон даже пригубить отказыва- - ется... Вспомнилось и пристрастие Лины к стихам об одиночестве, об от- к решенности от грубой жизни. А не странно ли то, что Лина буквально ка­ менеет, когда он пытается ее поцеловать или обнять? А эта «фиговина» с летающими ангелочками?.. А вера Ольги Нико- 1 лаевны в старушек-исцелительниц?.. А Сережа этот?;. Ведь только поду­ мать! Дружат со школьных лет, и он не только не поцеловал Лину ни ра- зу, но даже руки-то ее ни разу не коснулся!.. «Стальная выдержка, черт побери, у юноши!..— Климов чувствовал, как поднимается в нем приятная волна злорадства. Скорее ^же всего, не выдержка, а со здоровьем у него не ладно!.. Ненормальный он, ваш «Сережа», явно ненормальный! Наверняка импотент. Да оно и по внеш­ нему виду... сморчок! Соплей перешибить можно! Подумал бы своей баш­ кой, куда лезет. Где ему совладать с такой ядреной девчонкой!.. Тут ну­ жен мужчина, черт побери, а не воздушное создание!..» Наверное, с час упивался Климов уничтожительными мыслями о Сереже, о его немощи и неспособности сделать «все как надо»... Но вот излит весь яд, и на душе у Климова становится еще гнуснее, еще пакостнее и тяжелее, ибо приходит трезвая мысль о том, что эти ядовитые суждения о ни в чем не повинном в сущности мальчишке не что иное, как самоутешение, самооблегчение, защитная, так сказать, ре-