Сибирские огни, 1976, №12

— А по-моему, в любом случае — хорошо... — Что ж,— сквозь зубы произнес Климов,— желаю, как говорится, счастливого брака со славным мальчиком Сережей! — Повернулся и по­ шел прочь. И когда уже взялся за дверную скобу, то ли услышал, то ли ему по­ казалось, но за спиной будто прошептал кто одними губами: «Ну что ты, Валера!..» Не оборачиваясь, Климов строго сказал: — Как бы там ни было, но книжку ты мне обещала. А обещанное надо выполнять...— И дернул на себя дверь. Сделал первый десяток шагов и чуть было не повернул назад. Т]ак захотелось повернуть, что затоптался на месте, будто ноги не хотели слушаться. Однако что-то подсказывало ему — нет! Ни в коем случае! Он обошел вокруг дома раза три, как бы хорошенько запоминая его, будто дом этот предстояло брать, причем брать уже не приступом, а длительной осадой... «А ты как думал? — спрашивал он себя, направляясь домой.— Гля­ нул— она и лапки кверху?.. Нет, брат, у таких девочек всегда хвост по­ клонников. За таких надо бороться, таких приходится завоевывать, это тебе не одинокая, на все согласная Галя...» «Эк ты «хлопнул дверью»! — тут же и подтрунивал над собой Кли­ мов. Теперь ему было чуть неловко за свой артистический (почему-то именно такое слово пришло Климову на уй — «артистический») жест. Но в то же самое время краешком сознания проплыла и уверенность: — Если тебе твой жест кажется смешным, то это вовсе не значит, что и она его восприняла так же. Вряд ли. Она еще не такая «испорченная», как ты...» t Придя к себе домой, Климов улегся на кровать и достал с полки брошюру «Порошковая металлургия»; рассеянно листал брошюру, а сам перебирал в уме события дня. И то в нем росла уверенность: лоб разо­ бью, но эта девочка будет моя,— то он отчетливо ощущал досаду — ну, а что ты тут поделаешь? Если дружат они еще со школы, если папе и ма­ ме он очень нравится... В конце концов Климов отбросил брошюру и начал ходить по ком­ нате, усиленно затягиваясь сигаретой. «Что за семейка такая? — думал он.— Вина совсем не пьют, работу, видите ли, не обязательно любить... Женихов дочерям выбирают папа с мамой... За руку ее не потрогай... Се­ режка сколько лет любит, а за руку ни разу не взял...» «Черт бы тебя побрал! — злился Климов при воспоминании об этом самом Сережке.— И преимущество-то у тебя всего-навсего в том, что ты еще «со школы» да папе и маме угодил, а вот поди ж ты!.. Такую девоч­ ку отхватит!..» Злился Климов, готов был вступить в схватку, рушить, кромсать и рвать, но в то же время и понимал — с кем «в схватку-то»?.. Что — «ру­ шить»? Что — «кромсать и рвать»?.. Не с кем. Некого и нечего. Бесило Климова это покалывание где-то под сердцем, это четкое ощущение занозы... , «Не хватало! — бушевал Климов.— Чтоб из-за какой-то девчонки терять равновесие!.. Да плюнь ты, плюнь!..» Но вспоминались слова Потапыча о «виноградине», вспоминались стихи той ночью, когда провожал ее, вспоминались сегодняшние лыжи, отряхивание снега, белозубая улыбка, красивые движения скользящей впереди лыжницы, вспоминался этот шепот одними губами: «Ну что ты, Валера!..»— вспоминалось это всей хотелось скрипеть зубами и рвать и метать, и кому-то переломать хребет, если встанет на дороге...