Сибирские огни, 1976, №12

Смерть и на этот раз миновала Шмид­ та. Но попытки врачей снова поднять его с постели оказались безрезультат­ ными. К обильным недомоганиям то и дело добавлялись еще новые, почти не­ объяснимые — к примеру, несколько месяцев почему-то сильно и непрерывно болела нога. Правда, и теперь он пытал­ ся шутить над своей немощью, как-то сказал: — Я понимаю, туберкулез и все, что от него,— это уже моя законная бо­ лезнь. Но сверх этого такая еще боль в ноге. Это уже несправедливо! Шло время, и с каждым днем все ко­ роче становилось его будущее. Он с грустью убеждался, что многие из преж­ них его любимых дел навсегда стали недоступны. В конце 1954 года Шмидт писал ректору МГУ И. Г. Петровскому: «Прошел год с тех пор, когда я читал свои лекции в Московском университете. Весь год я пролежал, скованный бо­ лезнью (туберкулез легких и горла), ле­ жу и сейчас. Пора сделать необходимый вывод. Уже ясно, что мне никогда не чи­ тать лекций. Другие формы участия в общей работе — беседы, консультации, выступления на заседаниях будут, даже в лучшем случае,— редкими и нерегу­ лярными. При таких условиях я не могу руководить порученным мне делом. Я очень люблю работу в Московском университете и долго сохранял надежду, что моя работа может быть более удов­ летворительной. Но пора отказаться от иллюзий. Интересы дела требуют замены меня другим работником. Этого же тре­ буют моя честь и совесть». Но и тех должностей, которые остались за ним, вполне хватило бы для здорово­ го, полного сил человека. Он по-прежне­ му руководил отделом эволюции Зем­ ли, он — главный редактор двух журна­ лов— «Известия АН СССР, серия географическая» и «Природа». И ни одну из этих работ он не выпол­ няет формально. На всех он — не сва­ дебный генерал, осеняющий своим гром­ ким именем чужие деяния. Этого бы не позволили ему честь и совесть. Смертель­ но больной, уже прикованный навсегда к постели, он постоянно работает. Все планы отдела согласовываются с ним, все работы сотрудников он читает, дает замечания и советы. На его столе горы журнальных версток. Каждый номер прочитывается от первой до последней буквы. Даже ответы на чи­ тательские письма он просматривает и, если бывает недоволен, пишет на полях, как следует ответить. И еще — он продлжает собственные ис­ следования. В 1954 году Шмидт публи­ кует статью «О происхождении астеро­ идов», на следующий год выходит его работа «Происхождение и ранняя эво­ люция Земли», им подготовлен для сим­ позиума по космогонии в Льеже доклад «Роль твердых частиц в планетной кос­ могонии». А последнюю свою работу — небольшую научно - популярную статью «Почему Земля вертится?» для газеты «Moskow news» — он закончил 15 авгу­ ста, за три недели до смерти. Но это не весь перечень его занятий. Постоянно и неукоснительно исполняет он должность, которую много лет назад взял на себя. Ее нет ни в одном штатном расписании, даже название ей нелегко подыскать, и для X X века — века точных формул и постоянной дифференциации наук и служб — она не типична, скорее свойственна давним временам — антич­ ности или древнего Восхода, когда обы­ денно— наряду с гончарами, ткачами, ювелирами — жили в тогдашних городах мудрецы или Учителя. Вот и Шмидт для очень многих людей — Учитель. И здесь дело не в том, что он дает умные советы (хотя, конечно, дает), и не в том, что спокойно и тактично может утешить че­ ловека в горе (хотя и это умеет, даже теперь, когда сам на пороге смерти). Нет, влияние его более могущественно, оно не расторжимо на части, не поддается дроб­ лению, оно многозначно и в то же время едино, как само бытие. Вокруг него как бы образуется постоянное поле доброты, мудрости, всепонимания, юмора. И по­ быть в этом поле, ощутить его на себе, уже давно стало необходимо многим из тех, кому выпало счастье знать Шмидта, пройти бок о бок с ним хотя бы неболь­ шой отрезок жизни. Людям необходимо общение с ним. Это началось давно, когда он был еще здоров, полон сил и энергии. И свиде­ тельства этой тяги к Шмидту людей — в их письмах. В 1931 году Георгий Алексеевич Уша­ ков, проведший многие годы на пустын­ ных арктических островах, мужественно переносивший морозы, смертельную опасность, испытание одиночеством, пи­ шет Шмидту: «Часто сильно хотелось быть с Вами, говорить, слушать, а когда пытался писать — не выходило. И в та­ ких случаях еще больше хотелось, что­ бы Вы были близко, рядом. Мне кажет­ ся, я могу молчать, а Вы поймете мое молчание...» Эта тяга к общению, мысленное обра­ щение к Шмидту проявляется с удиви­ тельным постоянством у совершенно не­ схожих людей и в такие минуты, когда, казалось бы. совсем не к нему должны быть направлены мысли. Вот письмо Леонида Муханова, с по­ меткой: «17.3.1942, тыл врага», написан­ ное наскоро, карандашом, на серой, рых­ лой бумаге: «Дорогой Отто Юльевич! Где бы ни был, в каких бы условиях ни на­ ходился — всегда с любовью вспоминаю Вас, моего учителя и друга. Большое спасибо за воспитание. Сейчас нахожусь в глубоком тылу и партизаним... Если