Сибирские огни, 1976, №12

Семь лет уж держит в упряжи меня Та сила, что смела дворцы и хаты. И, песней новой над землей звеня. Возводит новые взамен палаты. Семь лет я кирпичи кладу той стройки строгой, Но манит чаще мысль меня одна. Что ту же цель я выполню иной дорогой: С природы тайн срывая пелену, Я той же цели послужу помогой! Двадцать пятый год — это время, когда он создает первые наброски по космого­ нии. Но это и время величайших преоб­ разований в стране, когда на счету каж­ дый образованный, опытный работник, преданный новой власти. И если бы Шмидт тогда попросил: разрешите мне уйти со всех постов, хочу заниматься происхождением планет Солнечной си­ стемы, такое заявление показалось бы не просто нелепым, а выглядело бы пре­ дательством. Шмидт это, конечно, пони­ мал, а потому и продолжал «класть кир­ пичи той стройки строгой», но каждый— даже самый короткий—перерыв в делах использовал, чтобы записать свои мысли о рождении нашей планеты, чтобы вы­ рваться в Гёттинген и с головой уйти в изучение алгебраических новинок. А вы­ плеснувшаяся в стихи мечта жила в нем, страсть к постижению законов природы, сильная и властная, тянула в науку. И вот, на склоне лет, он, отдав­ ший более четверти века своей жизни той работе, которая в это время больше всего была нужна его Родине, цолучил, наконец, возможность осуществить ста­ рую мечту. Он многое переосмыслил -за годы бо­ лезни, и теперь не воспринимал уже так остро, как прежде, свой уход с высокого административного поприща. «...Мне осо­ бенно вспоминаются встречи с Отто Юльевичем в последнее десятилетие его жизни, когда, мужественно борясь с тя­ желой болезнью, он стоял в стороне от крупной государственной работы, но за­ то имел счастье сделать большой вклад в науку,— писал академик А. Н. Колмо­ горов.— К «понижению» своего офици­ ального положения Отто Юльевич от­ носился юмористически. Как-то вместе с ним мы поехали по делам Геофизиче­ ского института в Президиум Академии наук, просидели несколько часов на ди­ ванчике в неясности, состоится ли инте­ ресовавшая нас беседа. Уезжая дбмой, он сказал: «Может, и я не всегда заме­ чал посетителей, проводивших часы в таком положении». Это Шмидт сказал, пожалуй, зря. Ни друзья, ни недруги не упрекали и не упрекают его в подобных грехах. Но и за брошенной между делом фразой можно почувствовать, что перспектива снова получить в руки «высокую власть», а значит и обязанность размышлять о том, не ждет ли тебя на диванчике забытый проситель, вряд ли казалась ему заман­ чивой... Теперь он работал еще более жадно, стараясь использовать каждый отобран­ ный у туберкулеза день и даже час. Многочисленные обсуждения позволили четко сформулировать главные вопросы, на которые должна была ответить тео­ рия, и он старался, чтобы ни одна пока еще пустующая ячейка в ее конструкции не была обойдена вниманием его само­ го или сотрудников отдела. Крупинки истины намывались постепенно, в еже­ дневном кропотливом труде. А потом результаты исследований опять подвер­ гались жестоким безжалостным испыта­ ниям на прочность. < Еще в сорок шестом году Шмидту предложили написать монографию по космогонии, но тогда он не считал себя готовым к такой работе — слишком мно­ го еще было разделов, строившихся на догадках, не подкрепленных пока стро­ гой логикой выкладок и формул. Поэто­ му от лестного предложения он отка­ зался. В конце сорок восьмого года Шмидт прочитал сотрудникам Географического института четыре лекции, в которых подробно и систематически изложил свою теорию. Прочитал — и сам удивил­ ся, какую стройность обрели в его кон­ струкции многие этапы формирования Земли и планет. Несколько дней, которые понадоби­ лись, чтобы прийти в себя после много­ часовых выступлений, он сумел также обратить на пользу дела. Сидел в своем домашнем кабинете и приводил в поря­ док конспекты лекций, подыскивая бо­ лее точные формулировки, проясняя стыковочные места. А когда кончил эту работу, когда еще раз перечитал, что получилось, вдруг рассмеялся. Заглянув­ шей в кабинет Ирине Владимировне Шмидт сказал: — Помнишь, в Библии? «Вначале со­ творил Бог небо и землю... И сказал Бог, да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов. И да будут они светильниками на тверди небесной, что­ бы светить на землю... И поставил их Бог на тверди небесной... И увидел Бог, что это хорошо». Я тоже сотворил свою Землю и планеты. Правда, не всю Все­ ленную — только солнечную систему. Но, честное слово, мне кажется, что это хорошо. Седобородый, бледный, с горящими глазами, он, и правда, похож был в этот момент на творца мира. В тот вечер он твердо решил: настало время опубликовать систематическое из­ ложение своих взглядов и предложил издательству Академии наук напечатать его лекции. Через год небольшая, всего в 70 стра­ ниц, брошюра вышла в свет, она так и называлась: «Четыре лекции о теории