Сибирские огни, 1976, №12

нейлоновыми бантами в волосах (тоже__ как форма). Парадный шаг, которым они шли на свой пост, и подчеркнуто суро­ вое выражение застывших лиц казались поначалу несколько нарочитыми, но до­ статочно было вспомнить, как эти девоч­ ки и мальчики naipy лет назад так же не шелохнулись, когда по площади,— а может, по ним самим,— вдруг зацокали пули... Да, настоящие пули, выпущенные подлецами-недорослями из мелкокали­ берной винтовки с балкона одного из до­ мов, окружающих площадь. Весь город тогда вздрогнул от этих неожиданных пуль. Не дрогнули только часовые с не­ заряженными карабинами в руках или с белыми бантами в волосах. Они даже не скосили глаз в сторону выстрелов. Откуда в них взялось это мужество? Они стоят в карауле у Вечного Огня, над которым в вечной же скорби засты­ ла женщина-мать. Кто она? Родина, по­ терявшая своих сыновей? Или, может, навсегда осиротевшая вдова? У нее нет возраста, нет никаких только отвлекав­ ших бы подробностей. Она — воплоще­ ние скорби. Но скорби такой мужествен­ ной, как камень, из которого она вырастает. Лицо ее оперто подбородком на безнадежно сжатый кулак. Кулак за­ крывает и губы: чтобы не изойти кри­ ком. Она молчит. Насколько ей было бы легче, если бы она позволила себе раз­ рыдаться! И строгой шеренгой перед нею—пило­ ны, пилоны: по шестнадцать бетонных плит в каждом, стоймя поставленных одна на другую и вздымающихся на во­ семь или даже на десять метров. Две­ надцать строк имеет каждая плита — двенадцать вбитых в камень и сливших­ ся с ним намертво стальных строк: фа­ милий новосибирцев, ушедших за тыся­ чи километров на фронт отстаивать Мо­ скву под Ельней и на Бородинском поле, отстаивать Родину на Мамаевом курга­ не. И не вернувшихся назад. Нет такого армейского строя, которым они проходят перед глазами сейчас,—ни походного, ни парадного, чтобы в одной шеренге было четыре бойца, а в другой пять, а в третьей, может быть, все шесть. Но на этой, последней, перекличке они выстроились именно так, и пусть так и будет. Приходят родные. Так же, как Мать- Родина, прижимают кулак ко рту, чтобы не застонать. Как хочется из этого слитного строя хоть чем-нибудь выде­ лить погибшего отца, брата, сына, мужа, отметить какой-нибудь краской поярче его фамилию и инициалы... И бросают­ ся в глаза (правда, только в низу стел, ведь до верхних фамилий не дотянешь­ ся) восемь, например, фамилий Пья- новых — восемь кряду, из одной, конеч­ но, семьи,-— четверо Поповых, П. Г. и С. П. Уваровы — отец и сын, должно быть... Откуда взялось мужество у сегодняш­ них часовых, чтобы не вздрогнуть под выстрелами? Так они те же Поповы, или Пьяновы, или Уваровы, или Зарубаевы, Загвоз- дины, Загуменных, Инютины, Ионовы, Иоффе... Тридцать тысяч подряд в еди­ ном строю, тридцать тысяч погибших из одного города. И ни один из них не дрог­ нул. Пал, но не дрогнул. От Монумента Славы несостоявшиеся молодожены понуро направились домой. Впрочем, до Любикого дома были многие сотни километров, а в Валин идти не хо­ телось,— зачем: докладывать, что в загсе с ними и разговаривать не стали? Пришли в общежитие своего 50-го ПТУ, где жила Люба, но Валю на жен­ ский этаж не пустили, и они направи­ лись к Альбине Федоровне — к кому же еще? На ее столике, несмотря на холодную нынешнюю весну, стоял букет свежей черемухи, и, не успели они удивиться, откуда он у нее так рано, Альбина Фе­ доровна уже шла с букетом навстречу им. Вот, значит, что: ждала их! — Ну, поздравляю, дорогие! Счастья вам, и еще раз — счастья! — С ходу по­ целовала Любу, обрушила ей на руки во­ рох цветущих веток. Потянулась губами к Вале. Однако юноша застеснялся и от­ вернулся: — Рано, Альбина Федоровна.— И чуть не расплакался.— Говорят: приходите через четыре месяца... — В загсе? — Ну! Что новосибирец делал бы без этого всевыручающего словца! Оно ему слу­ жит за все. Способно означать и «конеч­ но», и «как же иначе!», и «где же еще?», но вместе с тем и «нет» может означать, не только «да», и «почему же?». Да все, что угодно! Вот и сейчас сдержанный Валя укрылся за «ну», как за щитом, чтобы не дать воли своим тяжким чув­ ствам. Это подумать только: еще целых четыре месяца ждать!.. Альбина Федоровна сочувственно ок­ руглила глаза. Действительно, на столь­ ко оттягивать! Но где-то в глубине души обрадовалась случившемуся. Хоть это и она дала им благословение на брак,— ведь они к ней пришли, к первой, за ним, а может, и к единственной,— но разве в состоянии она поручиться, что такое раннее замужество — это счастье? Ведь даже о профессии не скажешь, что ей никогда не изменишь, и если сделал для себя выбор стать, скажем, крановщиком, то будешь счастлив этим всю жизнь, а тут не профессия — муж! Или — жена! А потом и дети в скором времени пой­ дут. А они сами почти что дети! Как ска­ зать им наперед: да, вас ждет счастье, не упускайте его, женитесь немедленно! Или — наоборот: и думать не могите! Рано! А послушают ли они тебя? Возможно, и подковырнут: а сами, мол, когда выхо­ дили замуж,— сколько вам было? Двад­ цать, говорите? А велика ли разница между нашими восемнадцатью и ваши­ ми двадцатью!