Сибирские огни, 1976, №11

И я, белобрысый мальчишка. Недавно пошедший в школу, Слушал, сидя на лавке. Строгий мамин рассказ. В нем не было слов, конечно, О плитах гранитных, о елях, Но снег и народное горе Запали мне в душу тогда... Мне ясно теперь, Почему, Впервые придя к Мавзолею, Я узнал эти ели, этот темный гранит,— Мать, кровника России, Сумела мне передать И эту высокую скорбь, И эту священную память. ЧЕРНОЛУЧЬЕ Эстрада. Огни. Танцплощадка. Луна над турбазой висит. И, как молодая лошадка. Девчонка глазами косит: Его приглашу я на танец! Смотрите, стоит, нелюдим!.. Лица ее ласковый глянец Лишь с яблоком разве сравним. Избранник ее тоже строен, Румян, одинок, остроглаз. Он быть приглашенным достоин Девчонкою этой на вальс. Ах, молодость! Вот уже кружат! Уже улыбнулась она! И может, их нынче подружат Тот шлягер, тот бор, та луна. Зело синкопирован танец. Весьма современен на слух, Но что-то в нем все же осталось Захватывающее дух Не только тем парам зеленым. Глазеющим по сторонам, Но даже со стажем влюбленным, Как, скажем, любимая, нам,— Ведь кажется вечным все это — И милый задумчивый взор, И вальс проходящего лета, И тот нескончаемый бор... ♦