Сибирские огни, 1976, №11

— Здрря, браток... Здрря. Тисснейший челаэк, Люся... Тисснейший, — А вы не вмешивайтесь,— окрысился Смородин.— Стоите — и1 стойте! — И к буфетчице,— Д а не надо мне доливать! ■(он тоже оби­ делся ).— Что я — обеднею. Я же по-человечески с вами, я же не конт­ ролер какой. Ну нельзя же так, честное слово! Вы посмотрите сами-то,. посмотрите... Это он зря подчеркнул, что не контролер. Ему, может быть, наобо­ рот, следовало построже: «Стоп! Контрольная покупка». На арапа ее взять. А он замямлил. — Нечего мне смотреть,— ск а з ал а буфетчица и переставила мен­ зурку обратно на прилавок.— Вот мой рабочий стол. Я здесь разливаю. Глядите — ровно.— Она глянула в мензурку сверху вниз, под углом гра ­ дусов в семьдесят. Смородин опешил: — Д а при чем здесь рабочий — не рабочий? А если вы на пол по­ ставите? — Зачем мне на пол ставить? Вот мой рабочий стол — и все ровно. А тип снова: — Тисснейший челаэк... тисснейший... Д а иди ты!..— взвился Смородин. — Вы человека-то не оскорбляйте! — одернула его буфетчица.— Пейте себе — и до свидания.— Она решительно булькнула коньяк об ­ ратно в стакан. — Нет, уж позвольте! — запротестовал Смородин.— Позвольте! Он схватил мензурку — и то ли от спешки, то ли потому, что руки у него ходуном заходили — вдруг выронил её. Мензурка брякнулась на прилавок и — вдребезги. — Д а что же это вы делаете?! — растерялась буфетчица,— Чем ж е я торговать теперь буду?! Смородин сразу же понял, что пропал. Всё! Наступление захлебну­ лось. Гол влетел в свои ворота. Только что стоял у прилавка борец за справедливость, и вот его больше нет, а есть алкаш, забулдыга,, хулиган. — Ладно ,— хрипло сказал он,— Сколько стоит эта поганая по­ судина? . „ ,— Поганая! — страшно оскорбилась буфетчица, как будто Сморо­ дин сказал т ак не про мензурку, а про нее.— Поганая ему!.. Дру гие пьют — не поганая, а ему поганая!.. Рубль пятьдесят она стоит. Илья Петрович дрожащими руками отсчитал деньги: бумажный рубль и еще полтинник. И опять — выронил монету. — Что ты мне их швыряешь! — зло закричала буфетчица,— Насви ­ нячил тут, да еще швыряет, видите ли! Двое амбалов в спортивных куртках поднялись из-за столика. — Чё такое, Люсь? — спросили.— Чё он тут возникает? — Д а вот привязался... алкаш! Посуду мне разбил. — А ну, пошли! — сказали амбалы , беря Смородина под руки. — Пусть сначала коньяк свой выжрет,— напомнила Люся. — Не буду я пить,— сказал сквозь зубы Смородин.— И отпустите руки. Сам уйду. „ „ _ „ — Я те у й д у !— закричала Люся.— Д ав ай трескай. Знаю я вас. Н а ­ катаешь потом телегу... Один из амбалов освободил Смородину правую руку. — Хлебай по-быстрому,— сказал. Господи боже ты мой праведный! Никогда еще в жизни Илью Пет­ ровича так не унижали. Едва не плача, чувствуя, как горячо закипает в глазах, он выпил коньяк. Д а какое там выпил. Горло ему перехватило, закашлялся он, подбородрк себе облил.