Сибирские огни, 1976, №11

на то. чтобы отбыть оставшийся срок под надзором полиции в усадьбе Стрели- цы Варнавинского уезда Костромской губернии было дано, о чем 11 марта 1885 года Департамент полиции уведом­ лял иркутского губернатора. 8 мая Ши- манские выехали из Балаганска. Как это было заведено, за ссыльными всюду сле­ довали так называемые статейные спи­ ски. Из этих списков, составленных в 1885 году, мы можем почерпнуть кое-ка­ кие дополнительные сведения о Шиман- ских. Так, в статейном списке указана родина Адама Ивановича — деревня Грушнева Вельского уезда Седлецкой гу­ бернии, отмечено, что он римско-като­ лического вероисповедания, окончил Варшавский университет и является кан­ дидатом прав; ни родителей, ни других родных не имеет, никакого ремесла не знает, до сих пор существовал литера­ турным трудом, а в данный момент «жи­ вет с семейством на получаемое от род­ ных жены его вспомоществование». В статейном списке его жены указано, что она родилась в Москве, православ­ ная, 34-х лет, «имеет свидетельство на звание домашней учительницы», «имеет мать-вдову», «брата Александра 32-х лет, Николая 37 лет, проживающих пер­ вый в Курской губернии, второй в г. Мо­ скве», никакого ремесла не знает, высла­ на была в Восточную Сибирь под надзор полиции в 1878 году «за участие в пре­ ступной пропаганде в Уральской об­ ласти». Небезынтересно отметить, что до по­ лучения разрешения на выезд в Кост­ ромскую губернию Надежда Николаевна ходатайствовала о переезде до оконча­ ния срока надзора, т. ё. до 9 сентября 1885 года, в Ачинский округ Енисейской губернии, так как иначе они не смогли бы выехать в Томск к отходу хотя бы последнего парохода и им пришлось бы с* ребенком ехать в неблагоприятнейшее время года или ждать в Балаганске зим­ него пути. К счастью, вопрос разрешился в лучшую сторону. Таким образом, лишь за четыре месяца до окончания поднад­ зорной жизни Шиманские уехали из Си­ бири. Несмотря на то, что ссылка и слежка кончились, прошлое тяготело над Ши- манскими. В госархиве Красноярского края есть любопытный документ: «Спис­ ки лицам, коим воспрещена педагогиче­ ская деятельность». Под этим общим на­ званием указаны и те, кому не разреша­ лась государственная служба. Так, под 1886 годом читаем: «Окончившему курс по юридическому факультету Варшав­ ского университета... Адаму Шиманско- му воспрещен доступ на службу в Пра­ вительственные учреждения». (Интерес­ но, что на обороте листа, где написаны эти строки, сказано о воспрещении до­ ступа в какие-либо учебные заведения Министерства просвещения сыну дворя­ нина 17 лет Константину Дмитрие­ ву Бальмонту.— Госархив Красноярского 12. Сибирские огни № 11. края, фонд 348, 1882—1888 гг., on. I, дело 24, лист 12). Остановимся кратко на литературной деятельности Шиманского, связанной с Сибирью. Разъезды по стране, изгнания, пребывание в городах Якутске, Кирен- ске, Иркутске (тюрьма), Балаганске, на­ неся непоправимый ущерб его физиче­ скому и душевному здоровью, вместе с тем обогатили Адама Ивановича матери­ алами для художественного творчества. Журналистикой он занимался и прежде. Но именно страна изгнания пробудила в нем писателя. Образцом при создании сибирских рассказов служили для него произведения В. Г. Короленко, которые были приняты «с восхищением в Поль­ ше... Творчество Короленко сыграло большую роль в формировании реали­ стической «сибирской школы», предста­ вителями которой в польской литературе являются А. Шиманский и В. Серошев- ский» (В. П. Вепринский. «Короленко и польские сибироведы Шиманский и Се- рошевский». Ученые записки Тюменско­ го пединститута. Сб. 31, вып. I. Тюмень, 1966). Искусство писать «с натуры», значи­ мость авторского «я», мотив дороги, большое внимание к точному и вместе лиричному пейзажу, этнографический элемент — вот некоторые особенности творчества Короленко, оказавшие воз­ действие на упомянутых польских ху­ дожников. «Влияние Короленко на Ши­ манского и Серошевского и его тесная связь с польской литературой XIX ве­ ка — наглядный пример плодотворных взаимосвязей польской и русской лите­ ратуры»,— пишет П. И. Вепринский. Как известно, Короленко привлек Серо­ шевского к сотрудничеству в своем жур­ нале «Русское богатство». О влиянии своем на Шиманского он прямо говорит в «Истории моего современника». В ци­ тированной уже главе из этого произве­ дения автор утверждает: «На Шиманского мой рассказ произвел своеобразное впечатление. Я не сомнева­ юсь, что у Шиманского зародилась пер­ вая мысль о собственных произведениях в тот именно вечер. Он долго ходил по комнате, как бы что-то обдумывая под глубоким впечатлением. Он очень убеж­ дал меня не бросать писание, но мне к а -. залось, что он убеждает- в чем-то также и себя. И действительно, когда Шиман­ ский вернулся на родину, в польской ли­ тературе появилось новое яркое имя. В рассказах Шиманского описывались встречи с соотечественниками в отдален­ ном Якутском крае. В них рисовалась тоска по родине, и Шиманский находил для нее искренние, глубокие ноты. Это была как раз самая благодарная для по­ ляков тема, а Шиманский умел находить для нее яркие краски. Некоторые из рассказов были переведены на русский язык. Особенное впечатление произвел переведенный в «Отечественных запи­ сках» рассказ «Сруль из Любартова», где та же тема (тоска по родине — Поль