Сибирские огни, 1976, №11

при которых рассеяние не будет про­ исходить. Шмидт увидел в формировании планет совершенно иной механизм. По его идее, планеты образовались из холодного твер­ дого вещества — метеоритных обломков и пыли. Это было не просто умозрительной идеей. Позиция Шмидта опиралась на достижения всех основных наук, и преж­ де всего физики, сделавшей в начале XX столетия гигантский рывок в познании тайн мироздания. Идея построения пла­ нет путем аккумуляции из твердого хо­ лодного вещества и стала фундаментом его новой теории. Впрочем, даже на самом первом этапе разработки космогонии Шмидт не огра­ ничился возведением «нулевого цик­ ла». Он понимал: новое представление не могло быть принято, если не ответить на вопрос о том, откуда взялся вблизи Солнца материал для строительства пла­ нет. Он выдвинул гипотезу, по которой Солнце захватило газо-пылевое вещество одного из облаков — их много обнаруже­ но в галактике. Между тем астрономы считали захват в принципе невозможным. Представле­ ние о том, что если в космосе движутся два тела, то ни одно из них не может притянуть к себе (захватить) другое, бы­ ло доказано строго, математически без­ упречно. Такой же проблемой, незыбле­ мой истиной считалось, что захват не­ возможен и в том случае, если речь идет не о двух, а о трех телах. Это утвержда­ ла теорема Шази, не подвергавшаяся сомнению. Шмидт увидел в доказатель­ ствах Шази слабые места, а потому и предположил, что захват в случае трех тел при определенных обстоятельствах может происходить. Поначалу на этом выводе он особенно энергично настаивал. А его оппоненты яростно обрушились прежде всего на идею захвата. И пер­ вые годы именно вокруг этой проблемы развернулись наиболее яростные баталии. Выступая с многими докладами в те­ чение двух лет (1943—1945 годы), Шмидт старательно собирал все возражения про­ тив своих взглядов, осмысливал, искал ответы на критику. Он все более убеж­ дался в том, что, хотя не все его постро­ ения пока еще выглядят убедительно, все же противники не могут выдвинуть ни одного серьезного аргумента, способ­ ного доказать слабость гипотезы в целом. А это значило, что основное направление поиска он выбрал правильно. Однако Шмидт отдавал себе отчет, что его гипо­ теза — не финал, а лишь начало огром­ ной работы. От эвристического всплеска мысли, от интуитивной догадки до теории, обоснованной с разных сторон, облечен­ ной в строгие математические формулы, лежит некороткий путь. И было ясно, что справиться с этой задачей одному не под силу. Потому в декабре 1944 года Шмидт создал в Институте теоретической гео­ физики отдел эволюции Земли. Руковод­ ство новым отделом он совмещал с ди­ ректорскими обязанностями. Шмидт подбирал себе сотрудников по тому принципу, который еще в Арктике взял на вооружение: каждый сотрудник должен был в одной из узких проблем разбираться лучше, чем руководитель. Первым пришел в отдел Генрих Фран­ цевич Хильми, крупный специалист по небесной механике. Дальше пошло по цепочке — Хильми познакомил Шмидта с недавней выпускницей МГУ Софьей Владиславовной Козловской, которая еще в студенческие годы проявила себя спо­ собным астрономом и физиком. Ее зачи­ слили на должность, именовавшуюся в то время «научный сотрудник при ака­ демике». Козловская порекомендовала метеоритчика Бориса Юльевича Левина, про которого было известно, что он. кро­ ме прочих достоинств, обладает острым критическим чутьем и почти безошибоч­ но указывает на слабые места, даже в, казалось бы, весьма благополучном уче­ ном труде. Главным в работе отдела были семина­ ры, которые проводились еженедельно. Семинар начинался докладом, в котором излагалась какая-нибудь часть конст­ рукции новой теории. В обязанность со­ трудников входило нападать на доклад­ чика и прилагать все усилия, чтобы расшатать его построения. Когда чувст­ вовали, что у самих сил на это не хва­ тит, приглашали специалистов из других отделов или других институтов. Самое ценное было именно расшатывание — замечания, поправки, выяснения слабых мест. Потом работа доводилась и готови­ лась в печать. Семинары шли то в институте, то до­ ма у Шмидта, когда он болел. Как и во время арктических плаваний, как и на челюскинской льдине, Шмидт умело соз­ дал в отделе ту непринужденную дру­ жескую обстановку, в которой человеку уютно живется и работается, А мысли рождаются без натуги, как бы сами со­ бой. Магнитное свойство его натуры, бла­ годаря которому к нему притягива­ лись самые разные люди, здесь имело очень важное значение. И безостановоч­ ный мозговой штурм приносил плоды. Одна за другой добывались крупинки истины. Но тут обострение болезни, и в сентяб­ ре 1945 года безапелляционный приказ врачей — выехать в Крым... Сырая, совсем не южная осень изма­ тывала вконец. Грустно глядел он сквозь широкое стекло балконной двери на бес­ конечные нити дождя. Его лихорадило, когда он садился за маленький письмен­ ный столик, придвинутый к окну, мыс­ ли разбегались и не хватало сил, чтобы их собрать. Только в середине октября Шмидт по­ чувствовал себя лучше, появилась сла­ бая тень надежды, а вместе с ней и ост­ рое желание узнать, как там дела в его отделе. 18 октября он писал Козловской: «Дорогая Софья Владиславовна!