Сибирские огни, 1976, №11

5 ноября льды выталкивают «Челю­ скин» в Берингов пролив. Огромное по­ ле, в которое вмерз пароход, ломается по краям, от судна до чистой воды — не более пяти-шести километров. Как ну­ жен сейчас «Красин»! На помощь экспедиции выходит от мыса Дежнева «Литке». Но потрепанно­ му аимовкой и долгим плаванием ледо­ резу не удается пробиться даже сквозь молодой лед. «Челюскин» снова втянут через Берингов пролив в Северный Ле­ довитый океан Теперь уже ясно, что зи­ мовки не избежать. Более трех месяцев носится пароход странными петлями по ледяным просто­ рам Чукотского моря. Льды то и дело до хруста сжимают судно. Все постоянно готово к немедленному спуску на лед. Катастрофа произошлав самый разгар полярной зимы—13 февраля. «В полдень ледяной вал слева перед пароходом дви­ нулся и покатился на нас,— писал позд­ нее Шмидт.—Льды перекатывались друг через друга, как гребешки морских волн. Высота вала дошла до 8 метров над мо­ рем. Слева от нас, перпендикулярно к борту, образовалась небольшая с ви­ ду трещина. Был отдан приказ о всеоб­ щем аврале и немедленной выгрузке аварийного запаса... Не успела еще рабо­ та начаться, как трещина снова расши­ рилась, вдоль нее, нажимая на бок паро­ хода, задвигалась половина ледяного поля...» Крепкий металл корпуса сдал не сра­ зу. Видно было, как льдина вдавливает­ ся в борт, а над ней листы обшивки пу­ чатся, выгибаясь наружу. Лед продолжал медленное, но неотра­ зимое наступление. Вспученные желез­ ные листы обшивки корпуса разорва­ лись по шву. С треском летели заклеп­ ки. В одно мгновение левый борт парохода был разорван у носового трю­ ма... Напирающее ледяное поле вслед за тем прорвало и подводную часть ко­ рабля. Пароход был обречен. Через два часа пятнадцать минут по­ сле начала сжатия «Челюскин» затонул. За это время удалось сбросить на лед вёсь аварийный запас — продукты, па­ латки, горючее. Из ста пяти челюскин­ цев сто четыре сошли на лед. Погиб один — завхоз экспедиции Б. Могилевич. Он покидал пароход последним — вместе со Шмидтом и Ворониным, когда уже начали рушиться палубные надстройки, задвигался оставленный на пароходе груз. Могилевича придавило бочками, помочь ему было невозможно. Итак, сто четыре человека оказались вдали от берега в ледяной пустыне. Только что они видели, как непрочен, несмотря на свою твердость, морской лед. Словно вода, дыбится он волнами, громоздится валами, трещит и ломается в прилив, движется по воле течений не­ понятными зигзагами. Ненадежная опо­ ра под ногами! А при этом ветер — 7 бал­ лов, мороз — 38 градусов. Единственная защита от стихии — тонкие брезенты. палаток. И полная неясность — что ждет впереди? Какое же мужество, какая сила духа необходимы, чтобы в этих- условиях уп­ равлять людьми, очень разными, отча­ сти случайными в Арктике, людьми, ко­ торые понимают, как ничтожно малы их шансы на спасение! Тут не объяснишь ничего такими сло­ вами, как опыт, организаторский талант. Для этого нужно быть той незаурядной, на редкость одаренной натурой, какой был Отто Юльевич Шмидт. В челюскин­ ской эпопее вся его человеческая сущ­ ность проявилась особенно ярко. Думается, что из всех эпизодов его ге­ роической биографии — месяцы на че­ люскинской льдине были самыми труд­ ными. И особенно трудным было первое решение, принятое сразу после гибели парохода. Ведь надо было решать, где и как искать спасения, что предприни­ мать, чтобы выжить. Шмидт ненавидел бездействие. Чело­ век неуемной энергии, он всегда готов был к активному отпору — стихии ли, человеческой ли косности. Он всегда предпочитал не ждать помощи со сторо­ ны, а находить выход самому, надеясь на свои силы. Казалось бы, все это дол­ жно было толкнуть его к тому варианту спасения, который возникал сам собою— прорываться сквозь льды к берегу. Но Шмидт отверг этот путь сразу и беспово­ ротно: «Был большой соблазн пойти пе­ шком, и горячие головы так именно и предлагали. Один даже бежать хотел, и пришлось ему пригрозить. Что значило пройти 170 километров всем нам? Это расстояние одним махом пройти нельзя. Могут встретиться большие полыньи, туманы, пурга. На это дело надо считать в лучшем случае 20—25 дней. Нужно было тащить с собой питание, одежду. У нас было двое ребят, десять женщин и несколько стариков. Кроме того, навер­ няка кое-кто из нас будет отставать, и, следовательно, таких больных нужно бу­ дет тащить на санках. Дальше, не лише­ на возможность несчастного случая. Скажем, кто-нибудь сломает ногу,, и его также нужно будет нести. Было совер­ шенно очевидно, что мы будем двигать­ ся черепашьим шагом, и с нами было бы так же, как с армией Наполеона, кото­ рая, отступая от Москвы, теряла на каждом перегоне людей. С нами было бы точно такое положение, и у нас были бы люди, которых и тащить с собой не­ мыслимо и оставить нельзя! Фашисты Германии писали, что вот, мол, челюскинцы все погибнут, да так большевикам и надо. Они говорили, что если бы были там их фашистские вож­ ди, они знали бы, что нужно делать. Во что бы то ни стало, сильные должны бы­ ли бы выбраться на землю, не считаясь, что по дороге много погибнет. Они гово­ рили, что хоть там руководитель с не­ мецкой фамилией, но, очевидно, с боль­ шевистским духом, а если б он был немцем, то он назвал бы себя фюрером.