Сибирские огни, 1976, №10

таш ка: «Д ядя Вова, вас дядя Слава зовет, ему плохо». И дома, как на­ рочно,— никого, я да Н аташка. Пошел я к нему да и провозился битых три часа, к тебе опоздал. Ты приходила вчера? — Нет, не приходила! — сердито ответила она.— Все равно это свинство...А он, что, так и лежит там , в бане, целыми днями, твой С л а­ ва? Или ходит все же? — Так и лежит. Ходит мало. — И все болеет? — И все болеет. — Д а как же так...— Она явно поверила и заволновалась.— У не­ го что, никого нет? 1 — Нет. Он сирота. А в бане ночью страшно, глухо, мыши прямо наглеют, в открытую бегают и грызут все подряд, пищат. А иногда и эти... крысы, такие жирные, он рассказывал. Усатые, серые, с длинными хвостами. Он книгами в. них кидает. Убегут и снова появляются, да так спокойно, будто прогуливаются... — Какой ужас! Нет, этого не может быть, ты что-то сочиняешь! Д а что он, серьезно сейчас там лежит? Один? — Ну конечно! Б аб к а иногда зайдет, поесть принесет, и все. Я дня­ ми бываю, рыбы занесу, в шахматы сыграем. А ночью — один, и у него еще бессонница... — Какой ужас! А жена что же, любила, говоришь, и... бросила его? — И бросила. А что ей — молодая, красивая. Что-то вроде тебя... он рассказывал. Правда, шатенка. Детей у них не было — зачем ей ин­ валид? Повозилась, говорит, с год, поняла, что толку не будет, и броси­ ла. А он, бедняга, почти и не встает сейчас, хозяева не рады, что пу­ стили... — Какой ужас! И он действительно сейчас там один? — Пойдем, я отведу тебя к нему, будешь ухаживать! — рассмеял­ ся, наконец, Володька.— Успокойся, я малость сгустил краски. Когда нет приступов, он — обычный человек: ходит в столовую, на пляж , д а ­ ж е на танцах бывает. Как-нибудь я тебе его покажу... С виду и не по­ думаешь: высокий, симпатичный, молодой... Что-то вроде меня... Володька смешливо покосился на нее: не догадается ли? Нет, она простодушно всему верила, и сейчас, после его слов, даж е инстинктивно поискала глазами в толпе этого воображаемого Славу (впрочем, в его лице Ш аталов описал себя прошлого, а не теперешнего; сейчас-то он был совсем другим ). — Ну то-то же,— облегченно вздохнула она.— А то у тебя выхо­ дит, что вот... погибает человек один и никому дела нет! Так сейчас не бывает. Кругом же люди. — Д а , ты права. Действительно, кругом люди, они помогут. И все- таки ж аль парня... Он сгладил опасную остроту разговора; шутка удалась, он ловко оправдался, и довольно. А потом... что в этом особенного? Все ведь сло­ ва, слова... И все-таки разговор в чем-то словно утешил его: она отвечала именно, как ожидалось. Д а, она добра и душевна, это видно сразу; на какой-то момент ему стало стыдно своей невольной лжи. Захотелось вдруг рассказать ей все, но он подавил себя: не время и не место. Не спеши рубить сук, на котором сидишь. Доброта-то у нее есть... а что, если для него нужна сверхдоброта, сверхвеликодушие? Прочь вообще эти разъедающие анализы и всякие умствования! Есть просто танцы, вечер и она, Вера, вновь внезапно и, пожалуй, неза­ служенно свалившаяся на него. Она действовала на него как некий доб­ рый расковывающий допинг, и он, забыв о недавних страхах и сомнени­ ях, начал почти беспрерывно танцевать с ней, болтать о чем придется. Он