Сибирские огни, 1976, №10

Володька лихорадочно соображал, машинально танцуя: всем суще­ ством он чувствовал здесь ЕЕ, только ЕЕ... Такое бывало у него лишь в институте, с Галей. Они часто ссорились, приходили на студенческие вечера порознь и дулись, досаждали друг другу, танцуя и через силу любезничая.со случайными партнерами, хотя постоянно чувствовали друг друга и знали где-то подспудно, тайным уголком души, что все равно будут вместе. Эти ссоры — так, семечки, и эти случайные партнеры — так, семечки, а есть лишь они, они двое во всем огромном зале, заполненном танцующими парами; и где-то к концу вечера, может, и не сегодня, а завтра, послезавтра, но они неминуемо сойдутся, притянутся, как две половинки магнита, и, примиренные, сча­ стливые, будут рассказывать друг другу, кто с кем и как танцевал, как улыбался, чтобы позлить другого, и будут упрекать друг друга, слегка ревновать и счастливо разубеждать.'.. А может, это — вовсе не влюбленная настроенность, как с Галей, а просто — коньяк? Ты выпил и навоображал о себе, а особенно о ней, бог знает что? 1 Ага! У них неприятное объяснение. Остановились в танце, милицио­ нер тянет ее к выходу, как-то укоризненно-умоляюще на нее смотрит (однако малый с характером — горбонос, весь подборист, решителен). Она не соглашается, выглядит чуть виноватой, но упрямой девочкой.., Милиционер психует, круто разворачивается и — к выходу один; еще ми­ нута — и бешено взревел мотоцикл. Вот давно бы так! Скатертью доро­ га; может, и хороший ты парень, но что поделаешь, здесь ты — лишний... А она отошла к подругам, слегка накуксилась и исподлобья — зырк- зырк! Ищет-тебя, ждет, присмирела. Этакая большая, красивая, чуточ­ ку беспомощная девочка... Д а, да, в ней есть что-то незащищенное, бес­ помощное, даж е детское. К ак часто это бывает именно у крупных, силь­ ных, очень добрых людей — какая-то неловкость, мягкость, даж е неуве­ ренность; как это прекрасно и как к ним располагает! Н ашла тебя, смот­ рит исподлобья, сердито, и ты отвечаешь — напряженно, долго, слегка идиотски, и внушаешь, кричишь ей глазами: «Молодец, что прогнала милиционера. Я сейчас, только дотанцую... Потерпи, милая, хорошая, обиженная. Подойду и все тебе объясню. Все-все!» О, проклятье! Этого только не хватало. Откуда-то вывернулся тот чубатый, что привязывался на первом вечере,— сегодня он еще более боевит, агрессивен. Остановился рядом, косится на нее, целится пригла­ сить... Неужели прицепится? Быстрей бы кончался этот дурацкий танец—■ опередить, непременно Опередить чубатого! Наконец-то последние аккорды, и ты рядом с ней. — Здравствуй, Вера! — Здравствуй... обманщик! Она сделала обиженный вид, но не смогла удержать улыбки. Во­ лодька сразу придвинулся, взял ее за руку, тревожно чувствуя сбоку, в трех шагах, мрачно взиравшего соперника. Заиграли танго, Володька сразу пригласил ее, чубатый засунул руки в карманы и отступил в угол, Володька тут же забыл о нем. Танцуя, он смотрел в эти темные, красивые, слегка настороженные сейчас глаза, в это свежее лицо с ямочками на щеках, и вдруг забавн ая мысль у него мелькнула: — Понимаешь, Вера, сейчас я тебе все объясню. Интересный слу­ чай: я снял в поселке комнату, а у моего хозяина в баньке живет еще один парень. Такой бедолага, аж сердце сжимается! Парень развитый, учился в институте, был спортсменом. Женился... студентом, по любви, и надо же: тяж ело заболел. Что-то с сердцем. Врачи запретили учиться, жена его бросила. Сейчас мыкается, сторожем где-то работает, это в двадцать-то один год! А на лето приехал сюда отдохнуть... И вот... только я собрался вчера к тебе на п л я ж— прибегает хозяйская девчонка Н а