Сибирские огни, 1976, №10

Итак, в девятнадцать она уж е — медсестра, самостоятельно « зар а ­ батывала денежку» и еще больше (все говорили) расцвела: русые косы стали пышнее, не умещаясь под шапочкой; крупные глаза словно еще больше потемнели; брови стали круче и тоньше, а высокая грудь так вы­ пирала из медицинского халатика, что Вера д аж е стеснялась этого. И вот когда «ангел-сестричка» предпочла всем здоровякам худого, заросшего и язвительного инфарктника из ранних Вальку Сафонова, все ахнули: «Надо же! Что она в нем нашла!» А что, и вправду, нашла? Она сама бы толком не ответила. Сначала это был обычный тяжелый, привезли с температурой и без сознания, в крови — почти смертельный процент алкоголя. Не сразу разобрались с диагнозом... Словом, сутки висел на волоске... По профессии—инженер- металлург, а по призванию (сам потом з а я в и л ): «Поэт, бродяга и гро­ за... Гроза хорошеньких девушек и спиртных напитков». Едва новичок пришел в себя, как начал устраивать в палате сердеч­ ников шумные литературные чтения. Н а этой почве и произошла их пер­ вая стычка-знакомство; как-то уже в полдвенадцатого Вера шла мимо шестой палаты и вдруг услышала густой сильный баритон; Как нужна для жемчужины полная тьма, так страданья нужны для души и ума. Ты лишился всего, и душа опустела? Эта чаша наполнится снова сама! — Что у нас тут за полуночный артист? — вошла она в палату.— Прекратите, ведь кругом спят. Он леж ал у самой двери и в полутьме — весь черный, кудлатый, ху­ дой — мгновенно встрепенулся и заворковал своим едва не левитанов- ским, густым баритоном: — О-о-о, какое явление! Больничная, извиняюсь, белокурочка! И так строга, так воинственна! О нет, теперь я не умру... Серьезно... откуда вы свалились, сестричка — так ая прелесть? Врача сюда, сейчас же врача! — Зачем? — простодушно спросила она. — Немедленно ему скажу : пусть вместо этих дурацких уколов поча­ ще присылает вас — я завтра же рысью забегаю . Опровергну всю меди­ цину. Можно нанять вас сиделкой? К ак вас звать? — Вера.— Хотя с других коек неслись сдавленные смешки, она вдруг утратила всю строгость и тоже улыбнулась — т ак плутоват и бар ­ хатен был сам тон, именно тон его голоса. («Я добрый и хороший, на ме­ ня невозможно обижаться, что бы я ни болтал... так ведь?» — словно го­ ворил этот тон). Мягким полушепотом она добавила: — Не смешите больных, им нельзя волноваться. Д а и вам тоже. И не выдумывайте, пожалуйста, сиделкой у всех я быть не могу. Слиш­ ком много желающих, вот! С этого и началось. Впоследствии ей казалось, он ее заговорил, да, именно заговорил, околдовал словами. Никогда невозможно было угадать, что он сказанет в следующую секунду, что там выдумает, и было так интересно, так захватывающе ждать от него еще и еще этой неподражаемой игры ума, слов, этой сме­ лости и внезапности мужской, именно мужской мысли... Когда они поженились (к ужасу ее матери, соседей, подруж ек), у Вальки не было ни жилья, ни приличной работы, однако этот изломан­ ный злюка и мизантроп точно вдруг оттаял, точно перевоспитался и вос­ крес. Он устроился на завод, бросил пить. Каждый день приносил посвя­ щенные ей стихи, нежные или шутливые, преданно ж дал ее после вечер­ них дежурств и дорогой опять-таки шпарил безостановочно стихи, сме­ шил, делал ей шутливые подножки. Придумывал ей ласковые прозвища 6. Сибирские огни № 10.