Сибирские огни, 1976, №10

Круто берешь, отец, обиженно поднялся Володька.— Я уже не маленький. И голым вовсе не танцую... А Галка все равно девчонка хо­ рошая. Жить-то на что семьей будете, студенты? Об этом ты подумал? М олодоженам пришлось снять частную комнатенку, и вскоре выяс­ нилось, что отец прав: общего бюджета — ста двадцати рублей (две сти­ пендии плюс дотация из дома) на жизнь явно не хватает. Д вадц ать за квартиру, а на остальные питайся, одевайся, ходи в кино и все прочее. Гале, к тому же, к ак солистке, требовались для эстрады модные платья. Вот тогда-то Володька, недолго дум ая (опять — играючи!), и устро­ ился инкассатором в банк. А что?.. Пять вечеров в неделю и шикарный оклад — сто рублей в месяц. И работа — не каким-то дворником или сторожем! Боевой пистолет в кобуре на широком ремне, рядом — воору­ женный шофер или напарник... Лихими ковбоями будем мчаться по вечерним м агазинам , собирать в мешки государственные деньги, и черт нам не брат! А дома — ж еланн ая , в полурасстегнутом халатике, Га­ ля благодарно встретит своего мужчину, добытчика. Улыбнется, об­ ласкает... Пусть кто-то считает в студенчестве копейки, а жена Володь- ки Ш аталова не будет выходить на эстраду в чем попало — не та марка! Вспоминая сейчас эти «ковбойские» бредни, Володька грустно думал, что вот именно таким лихачам -скорохватам судьба часто ставит подножку. И — кувырком летят весь блеск и успехи! И горько (как горько!) раскры ваю тся гл а за на окружающий мир, на себя: доигрался! Вовсе не герой-ковбой, не парень-гвоздь, оказывается, ты, а избалован­ ный, неприспособленный к жизни «вертихвост». И вот Славик Амплеев погиб. И не без его, Володькиной, «помо­ щи», если сознаться честно. Не лучше ли было тоже погибнуть, чем жить сейчас, осознав себя слабонервным , неполноценным хлюпиком? Д а, именно хлюпиком!.. Иначе, откуда эта болезнь, уж ас? Степан Афанасьевич Ш аталов тяж ело переживал болезнь един­ ственного сына. Он никак не мог понять, с чего такое стряслось? Кто виноват?.. Себя отец винить не мог — не в чем — и потому весь гнев об­ рушивал отчасти на мать (не доглядела, и збаловала !), а главным обра­ зом на самого Володьку и его раннюю женитьбу. Отведя душу, Степан Афанасьевич, будучи человеком действия, сам брался лечить сына: утр а­ ми насильно поднимал, заставл ял д елать зарядку , гнал на домашние работы — грядки копать, дрова колоть, огород поливать. Живо, живо! Но точно могучий пресс давил на Володьку, от тоски временами трудно дышалось, постоянно болело сердце... К акая там работа! И Во­ лодька бросал лопату, садился, клал голову на колени, задумывался. На упреки приезжавшего обедать отца лишь виновато вздыхал и отм ал ­ чивался: поздно в зялся за воспитание, отец! Р а зв е сейчас что-нибудь поправишь? М ать — полная противоположность отцу: обходительная, мягкая — урезонивала муж а, ж а л е л а несчастного сына, часто вздыхала, плакала- Как-то она предложила Степану Афанасьевичу свозить Володьку в Москву к профессору-невропатологу, адрес которого д ал а одна соседка. Отец возмутился. Он вообще не признавал нервных болезней, не верил никаким «профессорам» по этой части. Д а Володька и сам отказался от Москвы. Нет, нет, ничего не надо, спасибо, он поправится и так. Однако в эту ночь снова не спал до утра. Ворочался на веранде, под овчинным тяж елым тулупом, слушал, как медленно засыпает за оградой поселок, как под крыльцом гремит цепью и сопит, уклады ваясь, отцовский пес Тузик, и снова думал, думал... 5. Сибирские огни № 10.