Сибирские огни, 1976, №10

зывается в южной кумирне, где он долго стоит без всяких мыслей у с т а ­ туи бога, укрощающего бешеного коня. Трое суток мчался на тройке быстроногих лошадей Евлампий Кир­ санович домой. Устал за двухнедельную поездку в Маймачен и теперь радовался возвращению -— отдохнет, отоспится! Подъезжая к Торею, Евлаха думал, как обрадуется подарку его мо­ лоденькая невестка: «Катя простушка, много ли ей надо!..» А вез он ей тончайшую бледно-розовую фанзу1 на платье, модную французскую шляпу с пушистым белым пером. Вез он подарок и дочери — дымчатый шелковый бархат и тончайший белый шелк, которые так искусно могут делать только китайские мастера. Нарядные платья пригодятся к свадь­ бе — Илья Данилович обещал припожаловать к масленой. По пьянке он проговорился, что не прочь породниться с Дунаевым. Вот он — и дом родимый. Но что это? Ворота — настежь, полон двор шараду. Почуяв неладное, Евлаха, не дожидаясь, когда кучер оста­ новит лошадей, выскочил из кошевки. Бледный, с бьющимся сердцем, шел к крыльцу среди молчавших мужиков и баб, стараясь угадать, к а ­ кое еще несчастье на него обрушилось. На веранду выскочила жена, растрепанная, без платка. Значит, слу ­ чилось что-то страшное. Прижимая руки к груди, взмолилась: — Евлампий Кирсанович, голубчик, соберись с силами... возьми се­ бя в руки! — Что случилось?!— грозно крикнул Евлаха. Ксения Семеновна судорожно раскрыла рот, но не решилась с к а ­ зать правду. Евлаха оттолкнул ее, поспешно пошел в зал. Народ молча расступался, давая ему дорогу. Дойдя до середины зала, увидел на сдвинутых столах два гроба. Первым разглядел сына — Митя лежал с серьезным, спокойным лицом. И лишь позже заметил в другом гро­ бу Катю. «Кому же я вез розовую фанзу? — растерянно подумал Евлаха.— Кому же я вез розовую фанзу?.,» Он старался что-то вспомнить, с недо­ умением оглядываясь по сторонам. На секунду в сознании задержались лица мужиков, напряженно смотрящих на него. И впереди всех дед Егор, опершийся на посох. — Почему они все смотрят на меня? — ни к кому не обращаясь, спросил Евлаха и вдруг начал помимо своей воли смеяться. Ему стало страшно, что никак не может удержать смех. Ослабев, опустился на пол, продолжая хохотать. Видя это, толпа загудела: — Антихрист, лиходей!.. — Надо плакать, а он смеется!.. — Да не трожьте его. — За грехи это ему, за грехи! — перекрывая шум, проскрипел го­ лос деда Егора. — Христос с тобой! — подбежала к Евлахе Ксения Семеновна.— Вставай, пойдем отсюда. Приказчик Григорьев с кучером Самсоном подняли Евлаху с пола и повели за руки из зала-. — Врешь, не возьмешь! — кричал что было сил Евлаха, захле­ бываясь слезами и смехом.— У Фили пили, да Филю же побили. Ха-ха-ха! Катенька, вставай, я тебе фанзу привез!.. А Маньке — кукиш, ха-ха-ха!.. Едва успокоившись, он привалился на сундук, стоявший в кухне, и непонимающе слушал приказчика. 1 Ф а н з а — особая китайская ткань.