Сибирские огни, 1976, №10

панорамно развернут в таких главах, как «Фронт и тыл», «Москва в пути», «Друг детства» и в особенности — «На Ангаре», — то, по-видимому, и само на­ чало такого разговора требовало поэти­ ческой мысли, выраженной объективно­ афористично, сразу же дающей возмож­ но полное представление о Сибири. При­ глядитесь к начальным строчкам строф, они — как разные, но предельно точные характеристики великого русского края. Сибирь! Л еса и горы скопом... Могучий край всемирной славы ... Край, где несметный клад заложен... Родимый край лихих сибирских... Все это как бы поднято из глубины прежнего текста и собрано воедино в са­ мом начале. Но, тонко почувствовав, что обобщенная картина Сибири не должна быть затянутой, Твардовский вовремя ее завершает. И тогда не нужна уже и строка: «Тайга, Река. Откосы гор»,— одна из ударных в прежних вариантах. Теперь после эпического вступления она не только потеряла свою ударность, но ощущается как повтор. И поэт ее уби­ рает. Совсем и навсегда! Вторая строка четверостишия становится первой: По хвойной тьме — березы проседь. Вписываются легко ложащиеся в кар­ тинную строфу: Откосы кам енны е гор... И далее прямой переход к другой ли­ рической мелодии: И все кругом — к а к бы укор Из давней давности доносит. Теперь можно перейти и к истории, к прошлому сибирской земли. И здесь, в этом новом лирическом повествовании, ведя новую мелодию, Твардовский уби­ рает все лишнее. Было, например: Недоброй славы край глухой, Закат над лиственничным бором... Вроде бы мазок в общей картине. Но нужен ли этот мазок — «Закат над ли­ ственничным бором...»? Уместен ли он здесь? Поэт чувствует: нет. И заменяет строку более прямой, не пейзажно-от­ влекающей, а, напротив, точной, целе­ устремленной мыслью: В новинку твой нелегок норов. И только одно слово меняет в строке о новой песне: «Та честь была бы вели­ ка и слава — не товар лежалый, когда бы мне принадлежала в той песне доб­ рая строка...». Вместо «велика» — «доро­ га». Мелочь? Да, но в поэзии и одно слово - - не мелочь. «Велика» в данном контексте звучит холодно, отстраненно, несколько рассудочно. «Дорога» — более личностно, эмоционально. Так идет правка. И наблюдать за ней, стараясь понять, почему и зачем вы­ правлено, переставлено, изъято или, на­ против, вписано,—удовольствие особое. Лаборатория поэта здесь вся на виду. Кто-то очень точно сказал: чтобы уви­ деть искусство писателя, надо внима­ тельно прочитать его черновики. А тут не черновик, тут книга, по которой сно­ ва устремилось перо автора. Перелисты­ ваю, рассматриваю переделки, их много, и я успел рассказать только об одной главе поэмы и вижу: дальше тоже ин­ тересно и неожиданно. Вот, кстати, к во­ просу о знаках препинания: наверно, по всем правилам пунктуации тире здесь не положено, а оно жирно вставлено си­ ними чернилами. И посмотрите, как оно здесь нужно в строфе о дороге: Она тр ясет и бьет — а лечит. И стари т нас, а — молодит. Нарочно, специально, одним резким знаком подчеркнута великая благо­ стность и необходимость дороги, пути для поэта. Тем более в такой поэме, как «За далью — даль». А вот совсем новый конец главы о Волге «Семь тысяч рек». И какие отлич­ ные стихи! Пусть реки есть, каким дорога Сама собой туда дана. И в мире слава суждена, — Пусть реки есть — их даж е много — Но Волга-матушка одна! И зван ье матушки носила В пути своем не век, не два — На то особые права — Она. да матуш ка Россия, Да с ними матушка-Москва... ...Сидим в купе с майором рядом, Как будто взяли перевал. Он. мой сосед, под Сталинградом За эту Волгу воевал. Даже не верится, что их когда-то не было в отдельном издании «Далей», так к ним уже привыкли, столько раз их уже цитировали. А их не было — и они были вписаны в те послеюбилей- ные дни... И вы думаете, что все это было по­ следним в работе над поэмой? Как бы не так. Я снимаю с полки третий том собра­ ния сочинений А. Твардовского, где по­ мещены «Дали». Раскрываю как раз на этой главе о Волге. И там в только что процитированном замечаю другую стро­ чку: вместо «Пусть реки есть — их да­ же много» — «Пусть реки есть мощней намного». А перед этой строфой сжа­ тые до четырех строк «бывшие» двенад­ цать. О Волго-Доне: Наметкой смутной поколений. Нуждой, что меж несчетных дел И нужд иных великий Ленин Уже тогда в виду имел... А когда же все это делалось? Уже по­ сле того, как поэма была отмечена Ле­ нинской премией? Должно быть. Да, Твардовский был неутомимым ра­ ботником в поэзии. Поистине великим работником.