Сибирские огни, 1976, №10

блекла, упростилась отнюдь не по вине актера, которому предоставлен обеднен­ ный в сравнении с романом материал. Возможно, со мной не согласятся, но я глубоко убежден, что досадные потери на экране понес роман в отношении сво­ ей композиции. При этом создалась па­ радоксальная ситуация. В литературном произведении Иванов великолепно при­ менил освоенный им кинематографиче­ ский прием «рваного монтажа»: экскур­ сы в психологическую, биографическую предысторию сегодняшнего проявления характеров героев даны многослойно, различные «срезы» времени смело и очень искусно перетасованы,— это по­ стоянно держит читателя в напряжении, постепенно обогащает все новым и но­ вым, зачастую совершенно неожидан­ ным пониманием сути происходящего. Условно сравнив этот грандиозный по объему роман с высотным зданием, мож­ но сказать, что действие вперемешку про­ исходит то на первом этаже или, пожа­ луй, подвальном (пролог), то на тридца­ том (современность), то на пятнадцатом (драматически окончившаяся свадьба Захара, невесту которого похитил Фрол), то снова на тридцатом, то где-то на восьмом (раскрытие задним числом то­ го, как Константин Жуков и Серафима Клычкова стали Устином Морозовым и Пистимеей), то опять на тридцатом, за­ тем — на втором (убийство Марии Во­ роновой, страшное моральное падение Фрола), то на двадцать пятом (война, убийство Фомичевым, он же — Морозов, он же — Жуков, своего сына) и т. д. Я говорил здесь не о точном распорядке эпизодов, а о самом принципе архитек­ тоники романа. Работники «Сибирских огней» были свидетелями возведения этого огромного «здания» и своеобразно­ го использования его «этажей», а иног­ да и участниками обсуждения деталей «проекта». В телефильме же это сложное постро­ ение выпрямлено, дано в простой после­ довательности «от А до Я». Понятно, что экранизация всегда приводит к появле­ нию качественно нового произведения, созданного на языке другого искусства— с его законами воплощения материала и его средствами воздействия. И, пов­ торяю, важный образ Захара явно выиг­ рал при этом «переводе», и смотрится фильм с несомненным интересом и за­ служивает высокой похвалы. И можно бы успокоиться на том, что, мол, «побе­ дителей не судят». Но если не придавать этой поговорке абсолютного значения, то следует признать^ что сама их победа была бы выше, фильм был бы еще бо­ лее весомым и еще более увлекатель­ ным при хотя бы частичном сохранении сложной монтировки разновременных, «вперехлест» поданных кусков действия, тем более, что это издавна доступно и родственно специфике кинематографа. И телесериалов —тоже. ...Вот они стоят на одной из полок стеллажа —романы Анатолия Иванова в разных изданиях: сибирских, москов­ ских. И я вижу, ясно вижу их автора, каким он был и каким с т а н о в и л с я на протяжении тех лет, лет работы над «Повителью» и «Тенями...» —от того дня, когда он впервые появился в нашей ре­ дакции, ещ е н е б у д у ч и п и с а т е - л е м,—до великолепного взлета своих «ракет», выхода их на орбиты всесоюз­ ного и международного читательского признания. Вижу его за этими книгами, за дорогими мне надписями на них,— включая, так сказать, «двухсерийную». На первом выпуске «роман-газетного» издания мелким почерком, унизывав­ шим многострочные страницы подлин­ ников, написано: «На память о нашей ругани», а на втором: «... с благодарно­ стью сердечной за помощь человеку, де­ лавшему первые робкие шаги в литера­ туре». И —подпись. Ну, что касается эпитета «робкие», то здесь он явно по­ скромничал: шаги у него сразу были «саженьи». Но действительно были они — первыми, когда он принес «Алки- ны песни», когда трижды перерабатыва­ лась «Повитель»... Обвинят ли меня в нескромности или, что отнюдь не лучше, в отсутствии чув­ ства юмора? Ведь я отлично понимаю, что будь в ту пору на моем месте другой редактор, писатель подарил бы книги ему, если в работе был найден общий язык и хоть что-то в результате ее воз­ никло пригодившееся автору! Но не хо­ чу и скрывать: считаю, что мне здорово повезло на встречи и контакты с та­ лантливыми людьми, из которых одни, подобно Иванову, когда их рукописи по­ падали в «Сибирские огни», стояли еще только у старта своего пути, их творче­ ская энергия находилась на самом взле­ те, а другие были уже сложившимися, вполне зрелыми художниками, общение с которыми — по принципу обратной связи —многому учило меня самого как редактора. Впрочем, учили меня, конеч­ но, и контакты с талантливыми начина­ ющими. Редактирование художественной лите­ ратуры! Пусть простит меня читатель за по­ священное этой теме отступление, кажу­ щееся мне уместным. Как важно и трудно проникнуть не только в сердцевину замысла автора; но и в мир его художественных приемов, в цель (и... целесообразность!) именно та­ кой композиции материала, в его инди­ видуальную стилевую манеру (предпо­ лагается, что она есть), в его интонацию, а порой и в то, что ее искажает, уяс­ нить: задуманы ли повторы какого-либо слова, выражения, сюжетного хода, не­ сет ли это смысловую или эмоциональ­ ную нагрузку, либо «прошмыгнуло» в текст случайно и незаметно для автора. И, конечно,—уяснить, как авторская по­ зиция сообразуется с жизнью, насколь­ ко то, за что или против чего писатель