Сибирские огни, 1976, №10

«сподвижника» по антисоветским звер­ ствам. Тот, раненый, истекающий кро­ вью, моля о спасении, просунул голову в щель между косяком и дверью, а Бо­ родин,— «упершись ногой в косяк... мол­ ча, крепко, крепко сжав подрагиваю­ щие губы, обеими руками тянул к себе дверь, все сильнее и сильнее, пока не захрустели кости». Я понимаю, что сама логика неостано­ вимого сюжетного развития действи­ тельно приводит тут Григория к необхо­ димости навсегда «убрать» свидетеля и соучастника преступлений. Но именно этот прием убийства,—не является ли это явным «чересчур»? Это, по-моему, как раз тот случай, когда у читателя мо­ жет возникнуть неприязнь не к бичуе­ мому автором персонажу, а к самому... описанию. Я неоднократно обращался к автору с просьбой, которая, пожалуй, могла бы вызвать по меньшей мере опасливое изумление у случайно услы­ шавшего ее человека: — Ну давай придумаем, как его по- другому убить. Можно же!.. * В конечном итоге на страницах «Си­ бирских огней» этого эпизода нет, но в последующих книжных изданиях он восстановлен. Продолжаю считать это своей крупной редакторской оплошно­ стью: ведь, по существу-то т о л ь к о ф о р м а л ь н о не отвечает первый ре­ дактор за то, что нашел нужным писа­ тель публиковать в следующих изда- ' ниях... Но в самом главном первый роман Анатолия Иванова поражал силой образ­ ного письма, глубиной художественного исследования характера своего героя, сюжетной напряженностью, наэлектри- зованностью многих сцен, работающих на раскрытие социального явления через мрачную, но яркую индивидуаль­ ность Бородина. Мощный романический старт!.. Потом-, когда я много раз прихо­ дил к нему домой в период работы над «Тенями...», Анатолий Степанович, про­ следив направление моего взгляда на стеллажи вдоль всех стен комнаты, го­ ворил: — Знаю, чего ты высматриваешь. Бу­ дапештское и варшавское издания «По­ вители» я тебе показывал. Обожди, а софийское? Тоже? А вот это ты еще не видел: на днях прислали из Румынии. Взгляни, какой тут интересный супер! , В разное время рассматривал я и два издания, присланные из Чехословакии: пражское —на чешском и братислав­ ское—на словацком. А однажды, когда мы обсуждали одну из глав «Теней..», принесли письмо из Берлина. Пробежав текст, Анатолий Степанович протянул мне письмо: редактор издательства из ГДР сообщал о включении «Повители» в план, кое о чем советовался и просил прислать побольше сведений о себе. К тому же отрывки из «Повители» были опубликованы в московском журнале «Советская литература на иностранных языках», так что появились тогда у Ива­ нова читатели в Англии, США, Австра­ лии, Франции, Латинской Америке. А мне вспоминалось не очень для того времени давнее: «Я вообще-то не писа­ тель, я газетчик... Вот, посмотрите рас­ сказ...» Позже, после длительной работы пи­ сателя над новым романом, не сразу по­ лучившим название «Тени исчезают в полдень», романом, прошедшим не­ сколько вариантов, пришел срок сдачи в набор и этого произведения, выдвинув­ шего (совместно с «Повителью») Анато­ лия Иванова —еще до «Вечного зова»!— в шеренгу крупнейших советских рома­ нистов. Удивительных «жанровых ме­ таморфоз» на этот раз не было: Иванов с самого начала поставил перед собой задачу создать роман эпического раз­ маха. Вероятно, читателю интересно будет узнать, что пролог «Теней» неожиданно и для самого автора, и для редактора появился, когда роман был не только за­ кончен, но и подготовлен к сдаче в на­ бор. Рукопись уже сдали корректорам на вычитку, когда Анатолий Степано­ вич, придя на работу, попросил меня зайти в его маленький «замредактор- ский» кабинет и, как всегда, неторопли­ во, вроде бы даже равнодушно, сказал: — Слушай, тут, понимаешь, у меня одна мысль возникла.—Он взял со сто­ ла не очень много страниц, плотно уни­ занных мелкими убористыми строка­ ми.—Почитай. Только прошу —сразу, а? Дело-то, сам увидишь, срочное. И я, удивленный, впервые прочел о том, как юная и честолюбиво-властная Серафима получила в наследство от от­ ца золотые прииски, как... в общем, всю эту сцену, которая теперь известна не только читателям, но и миллионам теле­ зрителей. Словом, весь пролог. Здесь мне хотелось бы высказать не новое, но, увы, далеко не всегда «дохо­ дящее» до зрителей предупреждение: не считайте, что вы получили полное пред­ ставление о романе, просмотрев не толь­ ко семь, но и двадцать семь серий кино- или телефильма, поставленного на сю­ жет этого произведения! Что же касается телевизионной версии «Теней», она, без­ условно, заслужила огромный интерес зрителей. Более того: весьма важный для всего идейного звучания вещи об­ раз Захара Большакова здесь заметно вырос в оравнении с тем, чего удалось добиться в процессе редактирования ру­ кописи. Вырос еще и потому, что изме­ нилось соотношение его места в сюжете и места, отведенного Устину, Пистимее, братьям Меньшиковым. Но в первую очередь — благодаря блистательной (другого определения и не найдешь) ра­ боте актера П. Вельяминова, в выборе которого на эту роль принял активное участие автор. В то же время интерес­ нейшая, психологически противоречивая фигура Фрола Курганова несколько по-