Сибирские огни, 1976, №10

когда обычно даже самые активные, са­ мые смелые люди развивают прежние до­ стижения, растят учеников, но уж никак не меняют сферы применения своих— пусть даже недюжинных — сил. Это как будто справедливый и мудрый закон жизни. Но такие законы не для Шмидта. Че­ рез пять лет после завоевания полюса — снова крутой поворот судьбы. К удивле­ нию научного мира, он — известный ма­ тематик, крупный государственный дея­ тель, прославленный полярный исследо­ ватель—вдруг выступает с работой по космогонии. Да не просто с работой, а с новой теорией метеоритного происхожде­ ния Солнечной системы —в том числе и нашей родной планеты. А ведь это — краеугольный камень практически всех наук о Земле, да к тому же и важней­ шая проблема астрономии. Можно понять иных ученых, первая реакция которых на новую работу Шмидта, чужака в космогонии, была резко отрицательной. Ведь действитель­ но, сколько можно удивлять мир? В кон­ це концов все должно иметь разум­ ные пределы. К тому же, в первом вари­ анте гипотезы Шмидта нетрудно было найти уязвимые места. Задетой цеховой гордости космогонистов было за что за­ цепиться в его построениях. И ведь характерно, что Шмидт обра­ тился именно к космогонии. Об этом секторе познания в ученом мире сущест­ вовало устоявшееся мнение. В статье «Гипотеза», опубликованной в 17 томе Большой Советской Энциклопедии — первого издания, 1930 года —говорится: «Особенно пышно расцветают гипотезы, естественно, в тех областях, которые не допускают непосредственной экспери­ ментальной проверки, например, в кос­ могонии: «Космогонические гипотезы можно безнаказанно ежедневно состав­ лять за завтраком»,— сказал один не­ мецкий ученый». Так вот и гипотезу Шмидта многие специалисты тоже отнесли к побочному продукту одной из приятных утренних трапез. Но тут опять начинается нечто стран­ ное. Та самая статья «Гипотеза» из 17-го тома БСЭ написана в 1930 году не кем иным, как самим Шмидтом. И в ней сде­ лан обзор наиболее значительных космо­ гонических гипотез того времени. А ведь известно, что написать статью для столь фундаментального издания, как энци­ клопедия, где должна быть дана выжим­ ка из огромного научного материала — выжимка, в которой изложено все са­ мое важное для темы, отброшено все второстепенное,—написать такую ста­ тью по силам только специалисту выс­ шей квалификации. Правда, тут может закрасться одно по­ дозрение: Шмидт в 1930 году был отнюдь не скромным внештатным автором БСЭ, а ее главным редактором, и потому... Од­ нако даже самые ярые враги Шмидта (а их у него было хоть и меньше, чем друзей, но все же немало) никогда не об­ виняли его в злоупотреблении служеб­ ным положением. Да и обсуждались ста­ тьи самым демократическим способом на главной редакции, в состав которой вхо­ дили многие известные авторитетнейшие специалисты. И, следовательно, не таким уж дилетантом в космогонии был к сере­ дине сороковых годов Шмидт, если еще в 1930 году мог на высоком профессио­ нальном уровне дать обзор космогониче­ ских гипотез своего времени. С тех пор, как Шмидт выступил с но­ вой космогонией, прошло более трех десятилетий. Сегодня о том, что его теория не была игрой ума во время завт­ рака, а явилась крупным вкладом в нау­ ку, не потерявшим и поныне своего зна­ чения, говорят факты. Снова приведем высказывание специа­ листа. Доктор физико-математических наук Виктор Сергеевич Софронов, руко­ водитель группы эволюции Земли Ин­ ститута- физики Земли имени О. Ю. Шмидта, вернувшись в 1972 году с меж­ дународного симпозиума по космогонии, писал: «Проблема происхождения Сол­ нечной системы относится к числу наи­ более фундаментальных в естествозна­ нии. В нашей стране интерес к ней резко возрос в конце 40-х—начале 50-х годов, когда О. Ю. Шмидт начал разработ­ ку новой теории происхождения Земли и планет, исходя из идеи их образова­ ния в результате объединения твердых тел и частиц... Симпозиум был крупней­ шим событием в планетной космогонии за последние годы. Он показал, что ре­ зультаты изучения механизма образова­ ния планет достаточно надежны. В этой части проблемы ведущее место принад­ лежит советским исследователям (все они ученики и последователи Шмидта, развивающие в своих трудах его идеи. — И. Д.), которые полно и систематически охватывают различные стороны сложно­ го и многообразного процесса аккуму­ ляции планет». ...Поворот к космогонии был последним крутым виражом в его судьбе. Приро­ дой было отпущено ему 65 лет жизни, из которых последние два с половиной года он уже не поднимался с постели. А будь природа более щедрой, кто знает, может, еще не в одну сферу деятельно­ сти, не в одну область познания занес бы Шмидта его беспокойный, деятельный ум. Ведь неосуществленной осталась то­ же давняя его мечта —заняться языко­ знанием. А к этому он был весьма осно­ вательно подготовлен: в совершенстве владел немецким, английским, француз­ ским, итальянским, латынью и древне­ греческим. Таково краткое обозрение curriculum vitae (жизненного пути —так, предпочи­ тая русскому «торжественную латынь», именовали свои биографии наши ученые деды и прадеды, в том числе и сам Шмидт) героя этой повести. Что и говорить —необычный путь, i Его жизнь вызывала не только востор-