Сибирские огни, 1976, №10

С . Смоляницкий ХОЗЯЕВА СВОЕЙ СУДЬБЫ, СВОЕЙ СТРАНЫ «Юность — контрольный пост» Человек неподвижно сидит перед пустым мольбертом. Он не работает. Он исступленно смотрит на этот скрытый от нас холст —нам видны лишь кусочек подрамника, палитра. Но постепенно как бы исчезают и они. Остается его лицо. Худое, с резкими морщинами, страстное лицо человека, которого нельзя сломить. Его напряженный, полный внутренней силы взгляд... Это ему, Отто Нагелю, фашисты, как только пришли к власти, запретили за­ ниматься творчеством. Это его, в ту пору уже известного художника, рассказы­ вавшего в своих картинах правду о жиз­ ни и борьбе немецких рабочих, фаши­ сты преследовали, травили и, наконец, посадили в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Но, выйдя из лагеря в том роковом — 1933 году,—он пишет этот чудом уцелевший автопортрет. А затем и другие автопортреты, в которых с не­ ослабевающей силой и страстью повто­ ряется тот же мотив: несмотря на запрет и преследования, художник продолжает свою работу. Он не сдается. Он будет бороться до конца. Автопортрет — и в то же время обоб­ щенный портрет поколения несгибаемых борцов против фашизма, к которому принадлежал Эрнст Тельман и все те, кого не могли сломить ни преследова­ ния, ни террор, ни фашистские застенки. Понимаешь это, когда бродишь по за­ лам небольшого музея, названного бер­ линцами домом Отто Нагеля и располо­ женного в том уголке Берлина, который изображал он с такой теплотой и поэзи­ ей. Мысль эта возникает, когда посте­ пенно открывается многообразный мир художника — его героев, рабочих Вед- динга, мир непосильного труда, отчая­ ния и нищеты, гнева и борьбы, мужества и надежды. Художник изобразил их в минуты наибольшего проявления чувств. И кажется, что слышишь тяже­ лый шаг вышедших на улицы рабочих и песню, кем-то негромко начатую, но все крепнущую, неудержимо растущую, неодолимую... Прохладная тишина музеев, их отре­ шенность от горячего потока сегодняш­ ней жизни бывают обманчивы. Ведь и этот поток, каким бы меняющимся бук­ вально на глазах он ни казался, несет в себе опыт прошлого, его боль и надеж­ ды. Искусство дает возможность ощу­ тить это с силой живой подлинности. Но оно не только как бы останавлива­ ет время — оно обладает даром прозре­ ния, умением увидеть, почувствовать бу­ дущее. Отто Нагель любил писать детей и, вероятно, вглядываясь в их лица, меч­ тал о будущем, о той новой социалисти­ ческой Германии, которую, к счастью, ему довелось увидеть и для которой он успел так много сделать. К этой новой Германской Демократи­ ческой Республике вели дороги войны, по которым шли советские солдаты- освободители. И вот мы едем — только теперь, почти тридцать лет спустя, из Берлина, а не в Берлин — по одной из этих дорог на северо-запад, в Шванте, небольшое местечко, недалеко от кото­ рого в апреле и мае сорок пятого года был наш полевой аэродром. И так уж случилось, что искусство и судьба Отто Нагеля, Шванте, последние боевые выле­ ты на пылающий Берлин, и Рольф Мек- кель, молодой человек, окончивший в послевоенные годы Берлинский универ­ ситет, которого мы встретили в Шван-