Сибирские огни, 1976, №10

такой, иначе она ненастоящая! Я не верю тебе, я не согласен... Сколько произведений искусства, стихов, песен посвящено красивым женщинам, что же все они — жестоки и грубы?! Ты лжешь, ты мелко мыслишь, не смей так нагло обобщать! Та же моя Вера... вовсе не такая. Она краси­ ва, очень, но и добра, она славная, простая и, по-своему, по-женски, ум­ ная, тактичная, я это понял сразу. Я люблю ее, и тебе не оплевать ее, сколько бы ты ни старался! —• Ах, так?! Не оплевать?! Любишь, да?! — Гоша вдруг вскочил, как-то сразу разросся, весь почернел, и вдруг глаза его сделались квад­ ратными провалами. С ужасом Володька за ним следил: «Нет, ты даже не Гоша, ты другое... Гоша был... человек, больной человек, а ты уж как-то очень гадок, нагл, мерзко хихикаешь — откуда у тебя черные оч­ ки вместо глаз? Ты... бандит, все тот же бандит, что убил Славика? И снова ты на меня, снова целишься из пистолета.., что тебе от меня надо?» — На колени... цыц! Ползи ко мне, лижи пятки, скули по-щенячьи, вой, тявкай, иначе застрелю, как собаку! Ну, ползи, мразь человече­ с к а я ! !— уже откровенно нагло взревело чудовище в маске, шагнуло к Володьке, наступило на него ногой, придавило к земле, грозно целясь из этого зловещего пистолета. — Так вот ты к т о !— задыхаясь, заговорил Володька.— Прав был тогда Серега, ты — провокатор, подлый присосок... Теперь-то я понял тебя! Ты ищешь слабинку и сразу атакуешь, поливаешь ядом, невери­ ем... А когда не удается хитростью, демагогией, ты прибегаешь к грубой силе... Один раз ты меня купил, но больше не удастся, нет, не удастся. Я уже не тот, теперь я буду активно с тобой бороться! — Володька рванулся из-под ноги, вскочил и бросился на своего мучителя: — Стреляй, подлец, стреляй, черная душа, я не боюсь тебя! Стреляй! Чудовище отпрянуло, и вдруг из ствола его пистолета ударили струи воды, множество тугих холодных струй. Они сразу сбили Володьку с ног и замолотили что есть сил сверху, полились за шиворот, в волосы и уши, он рванулся снова встать и... проснулся. Грохот и шум стояли вокруг, хлестала отовсюду вода — над парком пролилась, наконец, так долго на­ висавшая черно-синяя туча, а он, Володька, т ак и лежал под разлапи­ стой елочкой... 2 Он сел, поежился, еще остывая от этого кошмара, автоматически соображая — куда-то бежать? Бессмысленно, уже весь мокр. Он лишь теснее зале з под елочку, прижался к ней, а вода все хлестала сверху, би­ л а по траве, пронизывая и деревце, и его, но он уже притерпелся, сжался в комочек. Странный этот сон-кошмар все будоражил, стоял перед глазами; надо же — забыться прямо в парке на траве (устал, видимо, перенервничал, да и мало спал там, на пляже — всего-то четыре часа). И т ак реально явился Гоша, такой отчетливый и сильный был с п о р— диво! Впрочем, с Володькой и раньше такое случалось: как-то ярко и де­ тально сочинял, тоже во сне, целую критическую статью по поводу одно­ го фильма — гневную, острую, самому нравилось. И вот сейчас Гоша, эти словопрения и вновь этот финальный кошмар, бандит в маске... Ос­ тавит ли он Володьку когда-нибудь в покое или так и будет мучить вре­ менами, после сильных переживаний? И вообще... к чему бы этот Гоша? Ведь потолковали-то там, у забо­ ра, мельком, и вот откуда-то подробная история, рыжая Ирина, глав