Сибирские огни, 1976, №10

ло тебе видеть молодых медсестер и практиканток: к аж д а я напоминала тебе Галю и снова то, что ты навсегда этого лишился! В основе почти всех неврозов — секс, интимные страдания, это давно д о к а з а л а медици­ на, и вот не з аж и л а одна рана, а ты наживаешь другую: думаешь, эта Вера лучше Гали, душевнее, добрее? — Странно.,, откуда ты и. о Вере знаешь? — в растерянности прого­ ворил Володька ,— Ты какой-то... ясновидец.., ты высказываешь мои же, но только самые злые, смутные... мысли, высказываешь их как-то более настырно, односторонне, нагло... Что тебе от меня надо, интересно? — А то и надо, наивняк, дурень несчастный,— уж е распаляясь, з а ­ говорил Гоша,— что видеть не могу, ка к жен с ка я юбка опутывает оче­ редного идеалиста! Один ра з он из-за нее чуть не рехнулся и вот, едва отошел — нате, снова бежит за ней, ка к бобик непривязанный! Пропи ­ вает с ней последнюю десятку, мучится, унижается перед идиотами. Всё — книги и самоусовершенствования, режим и клятвы — всё к чер­ тям, есть лишь эти губы, это лицо, э т а фигура... Он бежит з а ней, теряя всякую осторожность, точно преследуемый амоком герой Стефана Цвейга! — Ну, это ты преувеличиваешь, Гоша,— не обижаясь, примиритель­ но ск а з а л Володька .— Д о амока мне далеко , там была мани ак альн ая страсть... — А тебе, думаешь, далеко до нее с твоей-то натурой? — горько ус­ мехнулся Гоша.— Д а будь у тебя сейчас не эта ж а л к а я десятка, а ты с я ­ ча, десять тысяч — все их, не р а здумыв ая , бросил бы к ее ногам! Р а з в е что-то в этом роде с тобой уже не бывало? Ж е н с к а я красота для тебя — бич, яд, гипноз, идешь на все, жертвуешь всем... разве не так? Вспомни: стипу в д ва вечера просадил с той ж е Галей, когда с ней познакомился. А до н е е— мать как-то прислала кровную трудовую д вадцатку , а тебе понравилась на вечере та биологиня... ночью катал ее на такси, ездил в аэропорт за шампанским — что, хорош гусь? Было? — Было...— понурил голову Володька .— Но это ж я студентом д у ­ рил.., А сейчас уж е взрослее, д а и перенес много... — Э, горбатого могила исправит! — махнул рукой Гоша и тут ж е яростно вскинулся: — Пойми ж е ты, дурачок, что э т а б аб ья красота — не только липа, блеф, дурман , но, самое главное,— она всегда ам о р ал ь ­ на, всегда продажн а и лжива! Красота , она к а к слава : едва где-то про­ режется, блеснет, ка к сра зу на нее набросятся со всех сторон, присосут­ ся тысячами пиявок, облапают, обслюнявят, опошлят, оболгут, испо­ хабят, р а звр атя т , и вот она уж е не красота, а половая тряпка , современ­ ная сексуалка-истеричка-алкоголичка, суперстерва, Шал ав е с с а де К у р ­ ва, воплощенная Л ож ь и Порок на красивых каблуках! Все красавицы лживы и развращены , ибо на них спрос, из-за них — д р ак а , дележ , мор­ добитие, а иди-ка вылези чистеньким из такой свалки! Мы из-за них му­ чаемся, страдаем , сходим с ума, а они, красивые лишь снаружи, но при ­ митивные, лжи вы е изнутри, — достаются всегда таким же, ка к сами, грубым, с бычьими нервами бизонам-мордоворотам , каким-нибудь т у ­ пым громилам-бандитам-тунеядцам , всевозможным кретинам-спекулян- там-торгащам! Кстати, о твоей ненаглядной Вере... знаешь, есть такие стихи: . * ЛюбЬвь — всегда немного ложь, и правда в вечной ссоре с ней. Любви достойных вечно ждешь, а их все нет, и создаешь из мяса в тряпках — фей! — Ты лжешь, ты не прав, ты стрижешь всех под одну гребенку!— теперь явно задетый, резко заговорил Володька .— Ты обжегся с амщ обо­ злился на всех... Красота может быть доброй и чистой, она д олжн а быть