Сибирские огни, 1976, №10

— Да , строительного, дипломник...— торопливо ответил Володька и неловко поклонился. Брюнетка не спеша, изящно поднялась, томно пода­ ла руку: — Очень приятно. Мила. О ваших шахматных подвигах мне Иночка, простите, все уши прожужжал : «Ах, как он играет, как информирован в теории!» У нас ведь, знаете, сейчас один бог — информация. Кто больше ее перерабатывает, тот и властелин в этом мире. Брюнетка нежно оперлась о локоть супруга, чуть закатила даже и сейчас густо подведенные глазки и продуманно з аложила ногу за ногу — эффектная поза модницы из журнала, хотя при маловатом росте (едва до плеча Иночке) и приличной толщине Милочки это и выглядело не­ сколько комичным. — Так что, сыграем, Володя? Ты з а . э т и м зашел? Вот Милочка поболеет. — Нет, Иннокентий Вениаминович, у меня другое... Едва только Володька заговорил о деньгах, как Милочка резко от­ шатнулась от плеча супруга и, мгновенно сломав изящную позу модни­ цы, почти демонстративно легла на цветастый коврик вверх задом, явно нервно, излишне громко зашелестела «Америкой». Сам же хозяин, как-то незаметно уперев руки в боки и расправив плечи, застыло и молча смот­ рел на Володьку квадратными шторками темных очков. — Видишь ли, Володя... у нас просто нет. Мы бы и рады... конечно. Милочка, сколько у нас осталось денег? — До воскресенья пять рублей! — четко и раздельно выстрелила Милочка, яростно скрежетнув страницей журнала. — Вот видишь, мы очень потратились, самим придется перехва­ тить... так что... Кроме того, должен тебе заметить, Володя...— голос Иночки сделался как-то особенно нуден, протяжен и академичен...— что я вообще принципиально не даю в долг. Психологи давно доказали, что долги разобщают людей. Вот я тебе дам, а ты, допустим, не сможешь в срок отдать — ну, допустим! И сразу начнешь меня избегать, в наших от­ ношениях появится несвобода, некоммуникабельность, ты д аже будешь ненавидеть меня, да, да, какое-то время ненавидеть! Мало того, заметь, дорогой...— Иночка уже увлекся, выгнул грудь, чуть приоткинул голову; сработала привычка, вышколенный преподавательский рефлекс; он уже был не в саду и полуголый, а — затянутый в костюм и на кафедре, перед студентами...— что д аж е и в оговоренный нами срок, когда я буду ждать, еще* не тревожась за свои деньги, а ты — еще не стыдясь, что просро­ чил — даже и в это время между нами не будет прежней свободы обще­ ния: занятые двадцать рублей встанут между нами невидимым психоло­ гическим барьером. Ты, едва увидев меня, сразу подумаешь: «Фу, я ему должен, надо быстрее отдать». А я, встретив тебя, тоже невольно не сдержу мысли: «Он мне должен — когда же отдаст и отдаст ли вооб­ ще?» — ...понимаешь эту психологическую тонкость, Володя? — Да, да, понимаю... Что ж, извините, нет так нет. До свидания. Словно бы слегка оглушенный, отуманенный, снова корчась от внут­ реннего стыда и пережитого унижения, Володька с минуту слепо шагал куда глядят глаза: «Психологическая тонкость... пять рублей до воскре­ сенья... Как пощечины... Впрочем, может, действительно нет? Какое, пьют «Плиску» в тенечке, в собственном садочке, из хрустальных рюмо­ чек и... копят информацию... Лучше ли они тех же Еркиных? Окультури­ лись или окуркулились? Ладно, бог с ними, успокойся, не съели ведь, ус­ покойся»... Однако на душе было муторно; той легкости, того подъема, с каким он прилетел с пляжа, не осталось и следа. Кружило голову, хотелось •есть. Но в бане ничего, д аже хлеб кончился вчера, одна вермишель да чуток сахару. Зайти в станционный буфет? Но последний рубль еще по