Сибирские огни, 1976, №9

— Ночью кажется, что ветер прилетел с полей, что он касался свежей земли, деревьев, северных пляжей... это придает сил... — Он облетал землю, набитую тысячами трупов, деревья, которые ими питаются, он касался разлагающейся планеты, пляжей, загрязнен­ ных морями, полными нечистот... Ну как, это придает вам сил? Я в оцепенении смотрела на него. Я никогда не приписывала ему склонности к лирике, но если бы и сделала это, то лирика вышла бы весьма условной: ледники, эдельвейсы, чистота природы. Вкус к болез­ ненному не совмещался для меня с энергичным характером дельца. Ре­ шительно, система моего мышления слишком стереотипна и прими­ тивна. Он взглянул на меня и улыбнулся: — Планета больна,— говорю вам. А эта гостиная, которую вы так презираете, всего лишь маленький нарыв на фоне общего разложе­ ния. Один из ничтожнейших, уверяю вас. — Вам весело,— пробормотала я, несколько удивленная. — Нет,— ответил он,— мне не весело, и никогда не было весело. И ушел, оставив меня на софе. Я глядела, как он идет через комнату, поблескивая очками и вы­ прямившись во весь свой маленький рост. Ничто в нем не напоминало того Юлиуса А. Крама, который лежал в пиджачке цвета морской вол­ ны посреди пляжа в Нассо и жаловался из глубины гамака на свою за­ брошенность. Нет, здесь, в гостиной, стремительный, холодный, более презрительный, чем когда-либо, он внушал страх. Все, мимо кого он проходил, по обыкновению отступали немного, и теперь я понимала, почему. На следующий день, часов около пяти, мне передали, что какой-то мужчина и какая-то собака ждут меня у входа в редакцию. Я броси­ лась туда. Это действительно были они: мужчина и собака. Один дер­ жал другую, стоя против света, вернее против солнца, у большой стек­ лянной двери. Я подошла к ним и тут же попала в вихрь летящей шер­ сти и визга. На мгновение я прижалась к Луи, и мы представили се­ мейную сцену на перроне вокзала. Пес был желто-черный с толстыми лапами. Он осыпал меня поцелуями, как будто все два месяца с момен­ та своего рождения ждал встречи со мной. Луи улыбался. Я же была в таком восторге — все мои желания вдруг исполнились,— что расце­ ловала его. Пес принялся неистово лаять, и все сотрудники редакции повыскакивали поглядеть на него. Когда иссяк поток эпитетов — какой миленький, какие толстые лапы, он вырастет огромным и т. д.— и пец забрался под стул изумленного Дюкре, Луи взял, наконец, бразды правления в свои руки. — Ему нужно купить ошейник и поводок. И еще мисочку и постель. И еще ему нужно .выбрать имя. Идемте.. Это дело показалось мне более неотложным, чем та статья неизве­ стно о чем, над которой я билась с полудня, и мы ушли. Луи держал пса под мышкой, а меня за руку. Его походка выражала непоколебимую уверенность в том, что в наших интересах следовать за ним. У него был серый «Пежо», в который мы и погрузилась. Он положил пса мне на колени и, прежде чем тронуться, бросил на меня торжествующий взгляд. — Что же,— спросил он,— вы решили, что я больше не приду? У вас был очень удивленный вид при виде меня. В действительности, я была удивлена не тем, что вижу его, а скорее тем ощущением счастья, которое шевельнулось во мне в тот момент. Увидев его с собакой, стоящего у окна, я испытала удивительное чувст­ во, как будто нашла вдруг свою семью. Но этого я ему не сказала. — Нет, я была уверена, что вы придете. Вы не из тех людей, кото­ рые бросают обещания на ветер. /