Сибирские огни, 1976, №9

— Нет,— ответила я,— он предоставил мне свой номер, а посколь­ ку 'мы с твоей матерью, ты знаешь, плохо ладим друг с другом... Он не дал мне договорить. Щеки его порозовели, глаза загорелись. Я снова с (грустью отметила, как красит его ровность. Существует, и гораздо чаще, чем думают, странная порода людей: они обретают рав­ новесие и силу только .в сражении. — Я-то, дурак, думал, что ты приехала специально повидать меня. Но он-то, конечно, не так глуп, чтобы оставить тебя одну дольше, чем на два дня. Когда он приезжает? Он вывел меня из себя. Я ненавидела его интуицию, одновременно и верную, и ложную. Она лишала возможности убедить его в моей доб­ рой воле. Я опять оказалась в том безвыходном положении, которое существовало все время нашего супружества: всегда под подозрением и всегда виноватая. Я пыталась шутить. Рассказала о Хуппере, о Нью-Йорке, о самолете,- но он меня не слушал. Он вернулся к своим старым упрекам, а я, со смешанным чувством ярости и облегчения, ска­ зала себе, что наш разрыв был неизбежен. А наше вчерашнее свидание, так ранившее и растрогавшее меня,— не более чем недоразумение, при­ чиной которому только моя жалость. Но я слишком хорошо знала, что жалость не может быть основой любовных отношений: под ее гнетом они задохнутся и увянут. — Но в конце концов,— сделала я последнюю попытку,— ты пре­ красно знаешь, что между мной и Юлиусом нет ничего в смысле фи­ зическом. — Ну, разумеется,— ответил он,— в мое время ты обычно выбира­ ла покрасивее. — Я никого не выбирала, как ты выразился, в твое время. Было всего два случая, которые ты сам спровоцировал. — Во всяком случае, Юлиус А. Крам взял тебя под свое крылыш­ ко _ золотое крылышко! И тебе это, как видно, нравится. И потом,— добавил он с внезапной силой,— что мне с того, спишь ты с ним или нет? Ты его без конца видишь, говоришь с ним, звонишь ему, улыбаешься. Да, ты улыбаешься, говоришь — с кем-то, а не со мной! Даже если он никогда не дотронулся до тебя и кончиком пальца — это все равно. — Тебе хотелось бы вернуть наши последние недели перед твоим отъездом? -Существование двух буйнопомешанных, запершихся в своей клетке,— о такой жизни ты мечтаешь? Он не сводил с меня глаз. — Да,— сказал он.— Две недели ты целиком принадлежала мне, как на тех пустынных пляжах, куда я увозил тебя и где ты никого не знала. Но к концу второй недели ты уже находила себе знакомых среди рыбаков, посетителей кафе или официантов, и нужно было опять уезжать. Среди Барбадосских и Галапагосских островов уже не осталось ни одного, где бы мы не побывали. Но есть еще другие острова, которых ты не знаешь и куда я увезу тебя — силком, если понадобится. Голос его перешел в (рьгчанйе, он покрылся испари-нои и выглядел, как настоящий сумасшедший. В смятении я поднялась со стула. Вошла санитарка, спокойно, :но быстро. В руках у нее был шприц. Он отбивал­ ся. Тогда она позвонила—м пришел санитар. Он сделал мне знак выйти. Я стояла в коридоре, держась за стену. Кошмарная тошнота, как говорят в романах, подступала к моему горлу.^ Алан все выкрикивал названия островов, бразильских пляжей, индийских провинции. Голос его делался все истошнее. Я заткнула уши. Вдруг наступила тишина. Санитарка вышла из палаты. Лицо ее было по-прежнему абсолютно спокойно