Сибирские огни, 1976, №9

облегчения. Что бы ни случилось, но придет утро, и я опять проснусь, насвистывая охотничью лесенку. Однако события следующего дня развивались не в ритме охотничь­ ей песенки, а скорее вальса-размышления. Привыкнув надеяться, что время покажет, я недоверчиво относилась ко всяким решениям, а уж в моем случае еще менее доверяла решениям, принятым вечером, нежели тем, которые приходили средь бела дня. По-видимому, это предрассудок: опыт показал, что ночные были не более губительны, чем дневные. Короче .говоря, ночь не оказалась мудренее утра, и я ходила вокруг те­ лефона, стараясь убедить себя объясниться с Юлиусом. Лишь к пяти часам, не зная, куда себя деть, без малейшей убежденности, я решилась и, позвонив, объявила Юлиусу, что нам нужно срочно поговорить наеди­ не. Он обещал к шести прислать за мной машину. И ровно в шесть я влезла в огромный «Даймлер», который, в довершение моих несчастий, доставил меня прямехонько в «Салину». Место действия играло, несом­ ненно, важную стратегическую роль в жизни Юлиуса. Он сидел за тем же столиком, что и три месяца назад, и уже успел заказать мне ромо­ вую бабу. Если бы я позволила, он везде заказывал бы грейпфрут и антрекот, потому что их я ела, когда была с ним в ресторане в пер­ вый раз. Я села против него и хотела было начать с непринужденной бол­ товни, но вдруг подумала, что его время драгоценно, а я, наверное, расстроила множество других свиданий и должна оправдать свой звонок. — Я в отчаянии, что отрываю вас от дел, Юлиус,— произнесла я,— Но у меня неприятности. — Я сумею все уладить,— ответил Юлиус с уверенностью. — Не думаю. Вот что, Юлиус, вам известно, что думают о нас люди? — Мне это совершенно безразлично,— сказал он,— а что? Я чувствовала себя совершенной идиоткой. — Вы знаете, люди говорят, что между вами и мной... — Ну, ну, что же? I Я опять начала нервничать. Возможно, он и не виноват, но мало­ вероятно, чтобы он не отдавал себе отчета. — У меня и есть только деньги,— возразил он обиженно. Ну-ну, подумала я, теперь следует поговорить о его обаянии. — Дело не в этом. Люди действительно так думают. — Да что вам за дело до мнения других? Эта странность была присуща каждому из их кружка — говорить «другие» обо всех прочих его представителях, как будто сам он — с чис­ тым сердцем и высшим интеллектом — случайно затесался среди этих омехотворных аристократов. — Это мне безразлично,— произнесла я неуверенно,— но мне бы не хотелось, чтобы это повлияло на вашу личную жизнь. Юлиус издал горделивый смешок из глубины гортани, означавший, что в его личной жизни все в порядке, спасибо, или что это касается только его. Мое замешательство усилилось. — Но ведь в самом деле, Юлиус, вы всегда относились ко мне как самый лучший друг, однако, я отлично понимаю, что до меня вы не были один. Мне бы не хотелось, чтобы другая женщина думала, что... или страдала от того, что... Но этот делец, приводивший меня ib отчаяние, вновь издал свой фан­ фаронский смешок, столь же двусмысленный, как и первый. — Юлиус,— сказала я твердо,— вы будете отвечать? Он поднял на меня свои голубые глаза и покровительственно по­ хлопал меня поруке: