Сибирские огни, 1976, №9

I ■ i Дюрен, моя квартирная хозяйка, несмотря на удивительно алчное выра­ жение лица, вела себя как ангел. Ее 'Горничная занималась бельем, химчисткой, делала для меня кое-какие покупки — и все за смехотворно малую плату, вносимую мной за жилье. Эта квартира должна была сто­ ить раза в три дороже, и я не переставала удивляться, глядя на плото­ ядный рот моей хозяйки. Проблема моих туалетов была решена или почти решена с помощью г-жи Дебу. Она была довольно хорошо зна­ кома с директором ателье «Одежда на прокат». Я могла в любое время прийти туда и, не тратя ни копейки, выбрать на сегодняшний вечер все, что мне понравится. Закройщик уверял меня, что это делает ему рекла­ му, но я плохо понимала, каким образом. То, что я постоянно сопровож­ дала Юлиуса А. Крама, также не могло служить объяснением: ни один журнал никогда не упоминал онем и о его состоянии. Почти каждый второй вечер я проводила с Юлиусом А. Крамом и его веселой компанией. В другие вечера я навещала старых друзей или, сидя дома, углублялась в пространные очерки по живописи. Постепенно я все серьезнее бралась за дело, и мысль о том, что однажды я смогу помочь какому-нибудь художнику или даже сама открою большой на­ стоящий талант, уже не казалась мне невероятной. А пока я писала не­ значительные, чаще всего хвалебные статейки о незначительных, но зато симпатичных художниках. Иногда кто-нибудь заговаривал со мной об этих статьях, и тогда я испытывала некоторую гордость. Тут я преуве­ личиваю: скорее, это было смутное удовольствие от того, что я, ведшая всегда бесполезную жизнь, могу, наконец, помочь кому-то за пределами любовных отношений. Но это проистекало не из необходимости утвер­ дить себя в собственных глазах. Беззаботные годы, проведенные с Ала­ ном на бесчисленных пляжах, не внушали мне ни малейшего сознания вины — тоща я любила его. Вот когда я перестала его любить, и он это почувствовал, жизнь моя превратилась в бесконечное несчастье, кото­ рого я стыдилась. В общем, конец нашей истории был таким бурным и горестным, что я уже не могла представить счастье с мужчиной. Моя неопределенная деятельность наполнила жизнь новым содержанием, придала ей другую окраску. Бывали доверительные вечера, когда я го­ ворила обо всем этом с Юлиусом, и он одобрял меня. Он ничего не по­ нимал в искусстве, не интересовался им и признавался в этом без гордости, но и без стыда. После дня словоизвержений я отдыхала. В эти два .месяца Юлиус обнаружил такие качества, которые внушали все больше доверия. Когда мне нужно было поговорить с ним, он всегда был тут. Он появлялся со мной повсюду и не давал ни малейшего повода подозревать между нами близость. И кроме всего, несмотря на то, что его натура оставалась для меня полной загадкой, я находила его безукоризненно честным. По временам, правда, я чувствовала на себе его взгляд, настойчивый* вопрошающий, но ограничивалась тем, что отворачивалась. Я жила одна. Алан был еще слишком близок, хоть и вернулся в Америку. А если я и. приводила к себе три вечера подряд одного молодого критика, это была случайность, не более. В эти ночи мне было, наверное, просто страшно: прожить годы, засыпая и просы­ паясь рядом с человеком, и не услышать однажды в ночной комнате его дыхания. Так вот, в тот вечер, уютно устроившись между моим покравителем- финансиетом и моим .новым незадачливым другом, я мирно следила за ходом веселья, как вдруг разразился скандал. Зачинщиком был один пьяный молодой человек — очень красивый, дерзкий неофит-доброволец, в силу этих качеств довольно высоко котировавшийся. Он стал задевать Дидье, а тот, немного разомлев, не сразу понял, что обращались к нему. — Дидье Дале! — крикнул молодой человек.— Мне поручено пере