Сибирские огни, 1976, №9

вистью. Вот до 'чего мы дошли. В один миг мои ничтожные .планы, мои похвальные стремления, моя новая жизнь — псе показалось мне смехо­ творным, бессмысленным и ib .высшей степени фальшивым. Истинным было только это раненое, униженное, отчаянное лицо — лицо, которое так долго было для меня лицом самой любви. — Я найду тебя,— сказал Алан.— Я никогда не оставлю тебя в покое. Ты никогда не освободишься от меня. Ты не будешь знать ни где я, ни что со мной, но я всегда буду появляться в твоей жизни в тот момент, когда ты .уверишь .себя, что я забыл о тебе. И буду все тебе портить У меня было впечатление, что он произносит заклятие. Ужас охва­ тил меня. Но потом я вдруг очнулась. Я .вновь увидела стены кафе, лица посетителей, голубой холодный блеск .неба за окном. Я схватила пальто и выбежала. На мгновение я забыла, где живу, кто я и что .надо делать. Я знала только, что надо уйти как можно быстрее и как можно дальше от этого страшного кафе. Я остановила такси, назвала Площадь Звезды, потом, когда переехали Сену, пришла в себя, и, развернувшись, мы возвратились к улице Бугонь. Добрых полчаса я пролежала на постели, просто вслушиваясь ib биение своего сердца, разглядывая цветы на обоях и всей грудью вдыхая воздух. Потом сняла телефонную трубку и вы­ звала Юлиуса. Он заехал за мной, и мы поехали завтракать в тихий ресторанчик, где он рассказывал мне о своих делах. Мне это было не­ интересно, но я почувствовала себя гораздо лучше. Так впервые я позвала на помощь Юлиуса и сделала это почти машинально. Два месяца спустя я ужинала в фойе Оперы. Закончилось выступ­ ление русской труппы. Удобно устроившись между Юлиусом А. Крамом и Дидье Дале, я слушала болтовню собравшихся вокруг парижских балетоманов. Уже подали десерт, и за это время были преданы закла­ нию один писатель, два художника и четыре или пять частных лиц. Дидье Дале, сидевший рядом со мной, слушал молча. Он питал отвра­ щение к подобным экзекуциям, и за это я его особенно любила. Это был высокий немолодой парень, очень обаятельный, но с давних пор любив­ ший очень красивых, очень грубых и очень молодых мужчин. Никто никогда их не видел, правда, не потому, что он их прятал, но потому, что, в силу особого вкуса, его постоянно тянуло к настоящей шпане, к хулиганам, которые бы очень скучали на обедах, где его обязывали бывать профессия и среда. Если исключить эти его неистовые и злопо­ лучные похождения, настоящий его дом был здесь, среди этих людей с черствыми сердцами, которые слегка презирали его, но не за его образ жизни, а за те страдания, которые он из-за него постоянно испытывал. В Париже можно быть кем угодно, важно преуспевать. Бальзак это хорошо сказал. Я думала об этом, глядя на покорный профиль моего друга Дидье. Он стал моим другом случайно, вероятнее всего потому, что :в глазах этих людей покровительство Юлиуса и г-жи Дебу поначалу выглядело каким-то неопределенным, и они сажали меня в конце стола, то есть рядом с ним. Мы выяснили, что нас приводят в восторг одни и те же книги, а позднее, что оба мы любим беззаботность и смех от души, и это сделало нас сначала сообщниками, а потом, после нескольких встреч, и друзьями. Лппи1Ш Моя организованная жизнь нравилась мне вое больше и больше. Мой журнальчик, несмотря на малый тираж, весело барахтался на поверхности. Его редактор Дкжре .интересовался моими статьями. Время я проводила, бегая по выставкам и мастерским художников. Это приво­ дило меня в энтузиазм, а иногда и нервировало, но поток параноической, мазохистской и .все же захватывающей болтовни этих фанатиков жи­ вописи увлекал меня. Для человека, не я довольно сносно выходила из положения. Надо заметить, что г-жа