Сибирские огни, 1976, №9

— Это я,— сказал он.— Здравствуй. Швырнул под телефонный столик портфель, повесил на козий рог шапку, легким движением поправил перед зеркалом усы, прическу. Так он всегда делал, входя в эту квартиру: швырял портфель, вешал шапку или шляпу на козий рог, который сам приделал когда-то. В этом был весь Алексей: добрый, милый человек с невинной со­ вестью, не умеющий ничего помнить долго. Будто вышел из этой квар­ тиры совсем недавно, чуть ли не вчера — и вот вернулся... — Здравствуй,— растроганно смеясь, сказала Анна Артемьевна.— Ты как здесь? Почему? — Соскучился по тебе, сел в самолет, прилетел. — Ты все такой же,— смеялась Анна Артемьевна. Да, Алексей был все тот же: стройный, легкий, несмотря на свои сорок шесть, красивый. Из портфеля достал тщательно завернутый, что­ бы не заморозить, букет: тюльпаны, ветку розы с распустившимся бе­ лым цветком и несколькими бутонами. Стоя перед зеркалом, весело рассказывал, как долетел, о чем говорил с таксистом, рассмешил Анну Артемьевну новым анекдотом, все было, как всегда, будто не прошло двух лет и не было того дня, когда он бежал от этой женщины, которой сейчас нежно целовал руки. Анна Артемьевна привычно поддалась обая­ нию человека, которого любила шестнадцать лет. Она смеялась, слушая его красивый голос, его элегантно-шутливую речь и, как всегда рядом с-ним, чувствовала себя молодой, почти девушкой. Живя от нее вдали, говорил Алексей, не видя ее, он знал лишь одно, что судьба его быть не человеком, не мужчиной, а тенью. Ее тенью! У Анны Артемьевны кружилась голова от счастья. — ...А ведь я приехал навсегда,— сказал он утром, когда они пили чай. Он сидел в своем любимом кресле, чисто выбритый, в белоснежной сорочке.— Ты видишь, Аннушка, я вернулся. — Нет, Алеша, ты завтра уедешь,— сказала Анна Артемьевна,— Уедешь навсегда. Сегодня наш последний день. Самый последний. — Значит, ты не простила мне...— лицо Алексея угасло, он сник, Анне Артемьевне стало жаль его. — Нет, Алеша, мне нечего было прощать. Но мы изжили нашу дружбу. Ту, старую дружбу, что длилась шестнадцать лет. Она умерла. А для новой нужна новая вера. На другой день Анна Артемьевна провожала Алексея на аэровок­ зале. Алексей, не стыдясь посторонних, плакал, слезы катились по его щекам. Анна Артемьевна была с ним нежна, ласкова, но спокойна. — Спасибо тебе, Алеша, что ты был в моей жизни, сказала она. Анна Артемьевна, и правда, была благодарна этому веселому, доброму, но не закаленному в невзгодах человеку, который был, нет не тенью ее, а другом, возлюбленным, целым миром для нее. И за то, что по­ прощаться приехал,спасибо. Анна Артемьевна достала платок, вытерла слезы на лице Алексея, потом взяла под руку своей крепкой рукой и повела к выходу на лет­ ное поле. . По два раза она не прощалась. Она простилась с Алексеем в ту горькую ночь, когда вернулась из Норильска и прочитала его письмо. Но, снова оставшись одна в своей пустой большой квартире, Анна Артемьевна подумала: хорошо бы теперь тихо, незаметно уйти из жизни, от людей. Уйти из этого шумного мира, в котором все так непрочно, зыб­ ко, обманчиво... * а д Но то была лишь минута слабости. Как паутину с лица, Анна Ар­ темьевна смахнула ее резким движением руки и в следующую минуту стояла у дверей одетая, причесанная, с крепко стиснутыми скулами. Она уже спешила, кинувшись в работу, в свои дела, готовая сразиться