Сибирские огни, 1976, №9

и что отнять сумела у меня». Но нет в женском сердце ни злого ожесточения, ни ж аж ды мести счастливой сопернице и тому, кто изменил прежней любви. Так будь же счастлив!.. По заветным тропам Не мне ходить заречной стороной... В деревне пахнет солнцем и укропом. Как горек»запах... Как сжигает З н о й - Готовность забыть о себе во имя сча­ стья любимого,— в чем же истоки такого высокого благородства души? В жизнен­ ном плане — это вера автора в красоту человеческого характера; в плане исто­ рико-литературном Е. Стюарт, бесспор­ но, продолжает пушкинскую традицию: «Я вас любил так искренно, та к нежно, как дай вам бог любимой быть другим...» Многие стихи «Одолень-травы» по­ строены как воспоминания об ушедшей любви, на контрастах между «тогда» и «теперь». Самые, н а первый взгляд, не­ значительные мелочи вдруг наполняют­ ся глубоким смыслом, через них рас­ кры вается и трагедия отвергнутого чув­ ства, и раздум ья о жизни, и горечь разочарования в близком человеке. Ты помнишь тишину перронную, Степного солнца летний пыл И< яблоко, почти зеленое, Что ты на станции купил? — спрашивает лирическая героиня, вос­ кр еш ая в памяти трогательный неуют вечера, когда «наш ужин — яблоко н е­ сп елое— мы ели, сидя на бревне». Сосна,— н а ее коре рукой любимого была начертана стрела, у казы вавш ая путь к нему,— эта сосна напоминает о встречах, которых больше не будет. Но и тут у лирической героини нет даж е тени упрека возлюбленному: Нет, я тебя ни в чем не упрекаю. Но пусть по ней не ищет путь другая! И пусть навеки знаю я одна, Как плачет смолкой старая сосна... Когда человек живет одной мыслью, одной страстью, случайный взгляд, бро­ шенный мимоходом на обычный пейзаж , порой вы зы вает цепь неожиданных ас­ социаций. Можно лишь удивляться тому, к ак Е. Стюарт создает картины , покоря­ ющие своей изобразительностью, достиг­ нутой н а редкость экономными и «прос­ тыми» средствами (в этой «простоте» кроется высокое мастерство художника): Храню я виденья далекой поры: Тропинку к той светлой реке. Где бабочки цвета сосновой коры Плясали на влажном песке... Впрочем, еще удивительнее, к ак много умеет сказать поэт в восьмистрочной миниатюре, по всем признакам подхо­ дящ ей для занесения в графу «пейзаж ­ н ая живопись»: Одинокая утка летит над ночным водоемом. В маслянистой воде растворился и меркнет закат. Как сгустившийся мрак, обступив засыпающий омут, На свое отраженье примолкшие ивы гля д я т. Лодка тихо плывет, чуть заметным теченьем влекома,— Потемневшую глубь я не стала тревожить веслом... Одинокая утка летит над ночным водоемом И осенние звезды сбивает усталым крылом. Не случайно, ан али зируя эту миниа­ тюру, А. Никульков пишет: «В ней нет ни одного эпитета, передающего крас­ ки... Но картина воспринимается красоч­ но — в темны х ночных тонах. Это секрет мастера, заклю чающ ийся в предельной точности деталей, в отборе единственных слов, в абсолютном соответствии ритми*- ки настроению». Остается добавить, что не только краски вечера и не только настроение воссоздает поэт: ни словом не обмолвившись о трудной женской судьбе, о крайнем н апряж ении душев­ ны х сил своей лирической героини, Е. Стюарт заставляет нас, читателей, додумать все это, довообразить. К ак это удается? А. Никульков совер­ шенно прав, говоря о «секрете мастера»: здесь одна грань того, что можно н а­ звать волшебством поэзии. Чем лучш е стихи, тем «таинственнее» пути их воз­ действия на душу читателя. Лирическая героиня «Одолень-травы», при всей самоотверженности ее чувства, при всей ее готовности к самопожертво­ ванию, нигде не становится бесплотным ангелом, изливающим елей всепрощ е­ ния. Естественно, что земн ая женщ ина часто задумывается о любимом, о его человеческой сущности. И, словно бы подводя итог прошлому, она взвешивает на весах совести это прошлое. За все спасибо, добрый друг: За то, что был ты вправду другом. За тот в медовых травах луг, За месяц тоненький над лугом. За то селенье над рекой, Куда я шла, забыв про усталь. За чувство, ставшее строкой. За строки, вызванные чувством... За то, что мне любовь твоя Была порой нужнее хлеба... За то, что выдумала я Тебя таким, каким ты не был! Прекрасна по точности и глубине эпи­ грамматическая концовка, совсем здесь неож иданная и придающ ая особое зн а ­ чение всему, что было сказано до нее. Это ж е ощущение страшной, н евоз­ местимой потери, потери доверия к че­ ловеку, который — «не муж , не брат», но бесконечно дорог, определяет тональ­ ность стихотворения «Слепой дождь»: «Ты не убил меня, не ранил, ты просто отнял все, что мог». Внешне и это стихотворение, и многие стихи всего ц и кл а «Одолень-трава» пол­ ны грусти, даж е тоски. Но только внеш ­ не. А по сути? Чем заверш ает лириче­ ск ая героиня свои воспоминания о «слепом дожде», что застиг ее с любимым В открытом поле? Да, любимый «просто отнял все, что мог»,—