Сибирские огни, 1976, №9

краснофакельцами, гостеприимно усту­ пившими его знаменитым «пушкинцам», мне довелось снова увидеть здесь дав­ но любимых мастеров ленинградской сцены во многих спектаклях, старых и новых. Вот они — старейшины театра, несу­ щие живую эстафету, принятую и з рук великих корифеев русской сцены,— Юрий Михайлович Юрьев и Екатерина Павловна Корчагина-Александровская, не только замечательная актриса {кото­ рую я хорошо помнил, в частности, в ярчайшем образе старой большевички Клары в афиногеновском «Страхе» в ан ­ самбле с изумительным И. Н. Певцо­ вым), но и крупная общественная дея­ тельница — депутат Верховного Совета СССР, которую сибиряки, вслед за ее земляками, скоро стали назы вать у важ и ­ тельно и ласково — «тетя Катя». Среди выдающихся сценических работ Ю. М. Юрьева особенно запомнился мне по Ленинграду его Арбенин. В спектакле «Маскарад» был у меня любимый эпи­ зод. Вы, конечно, помните арбенинский вопрос: «Браслет потерян?». У Лермон­ това тут есть ремарка: « п р о н з и т е л ь ­ н о с м о т р и т н а Н и н у , с л о ж и в р у - к и». Юрьев иногда (я видел спектакль не однажды) неожиданно и к ак бы воп­ реки автору разделял эту реплику инто­ национно и действенно на две части. По­ чти в беспамятстве, потрясая кулаками над головой, бросался Арбенин издали к Нине с громоподобным воплем: «Брасле- ет!!!» Но вдруг усилием воли сковывал себя и, склонившись над женой, очень тихо, будто заставляя себя поверить, спрашивал почти с мольбой: «Потерян?!» В Новосибирске я увидел «Маскарад» в концертном исполнении. А ктеры просто стояли и сидели в своих обычных костю­ мах. Волнуясь, я ждал этого эпизода. Юрьев сумел передать полностью свой замысел именно в том же интонирова­ нии—лишь средствами голоса. И все р ав­ но эффект был поразительный. Интерес­ но, что позже мне довелось увидеть «Ма­ скарад» в Томском драматическом теат­ ре, где исполнитель роли Арбенина, хоро­ ший актер Н. Филиппов, вероятно, под влиянием юрьевокой трактовки, решал этот короткий эпизод в том же ключе. Созвездие чудесных актеров разных «призывов» сверкало рядом с именами Юрьева и Корчагиной-Александровской в афишах, оповещающих о премьерах, подготовленных в Новосибирске, и о возобновленных спектаклях: Н. Симо­ нов, Н. Черкасов, Ю. Толубеев, Л. Вивь­ ен (он был и художественным руководи­ телем театра), К. Скоробогатов, А. Бори­ сов, В. Меркурьев, В. Янцат, К. Адашев- ский, Н. Горин-Горяинов, Н. Вальяно, В. Гайдаров (которого я помнил etae по роли красавца Париса в немом интерес­ ном фильме «Елена Прекрасная»), Н. Р а- шевская, Е. Жихарева, Е. Вольф -И зра- эль, О. Лебзак, Е. Карякина, О. Гзовская (в юности сыгравшая великолепно роль крепостной актрисы Псиши в одноимен­ ном немом фильме)... Надо было видеть тогда Николая Си­ монова в образе Петра Крымова, чтобы убедиться, чего может достигнуть актер огромной силы даже в не очень сильной пьесе! Он сделал своего героя правдивей­ шим (обобщенно концентрированным и в то ж е врем я — рельефно индивидуа­ лизированным) воплощением «гвардей­ цев тыла», заполнивших зал. Мне дове­ лось сидеть рядом с ними, слышать их взволнованные разговоры в антрактах. Знаменательно: если и вспыхивали кр ат­ кие споры, они касались не меры убеди­ тельности актерской игры, а того, что происходит в их ц ех ах или в конторке начальника цеха,— того, к ак работа­ ют они. А как воспринималась в те дни герои­ ческая драма ф ранцуза Сарду «Фланд­ рия», где речь идет о беззаветном патри­ отизме, о борьбе народа за независимость Родины. Я видел, конечно, этот спек­ такль в Ленинграде до войны. Но, по­ смотрев его на временной для пуш кин- цев краснофакельской сцене, явственно ощутил, к ак атмосфера грозных военных лет и вполне понятный эмоциональный подъем артистов рождали совершенно особенный необычайный контакт зри ­ тельного зала со сценой. И опять-таки многое зависело от Николая Константи­ новича Симонова — воплотителя образа Де-Ризоора, возглавившего народное со­ противление ненавистным оккупантам . Хорошо помню не только внешний облик этого «огнедышащего» человека, — я и сейчас слышу тембр и богатые модуля­ ции трепетного ' симоновского голоса, господствовавшего тогда в зале. И, конечно, запомнились мне, как, ду­ маю, и всем зрителям , созданные в том году и в следующем спектакли «Фронт», «Русские люди», «Нашествие»,— сцениче­ ское воплощение пьес, еще хранивших тепло авторской руки. Теперь, спустя по­ чти три с половиной десятилетия, эти произведения воспринимаются к ак наш а драматургическая классика, к ак пьесы, рассказывающие о страшном и героиче­ ском этапе истории советской страны, уходящем все дальш е в прошлое. А тог­ да происходившее на сцене обжигало сиюминутностью! Это были спектакли редкостного ан ­ самбля. Не случайно, например, в «Рус ских людях» были неотразимо убеди­ тельны не только исполнители ролей главных положительных героев, к ак Ю. Толубеев, Б. Жуковский. Я представ­ ляю, к ак не хотелось А. Борисову «вле­ зать в шкуру» мерзкого предателя, од­ нако столь же убеждающее разоблачение его — не плакатными, не карикатурными приемами, а средствами пристального психологического анализа, было граж ­ данским долгом артиста. И работал Бо­ рисов с полной отдачей. Вероятно — с неменьшей, чем в популярнейших си­ стематических передачах Новосибирско­ го радио «Огонь по врагу», в которых он,