Сибирские огни, 1976, №9

ходишь к пещере. Глубина метров триста. Стенки — сплошной лед. А надо спускаться. — И... ты спускался? — Почему бы нет? — поднял он бро­ ви.— Я член клуба спелеологов. — По веревочной лестнице? Как в кино? — Спелеолог спускается только по канату. — А рука? — На одной,— вздохнул он,— Другой, ясно, подстраховываюсь. Ну и, конечно же, выручала альпинистская закалка. Десять лет назад я поднялся на высоко­ горную метеостанцию. Мы здесь заго­ раем, а они там, в горах, в метель, грозу, мороз снимают показания прибо­ ров. Красивые люди! Я пошел к ним, чтобы снять их жизнь. Так началась моя «альпиниада». Чем только меня не пугали! На Памире есть шестикило­ метровые вершины. Надо лезть по отвесной ледяной стене. Представь, как ' маялся. Да еще с этой проклятой раной на руке, да — с фотокамерами. Но так хотелось снять людей: красивых, муже­ ственных, сильных, что — падал, но приказывал себе: иди! После первого подъема захотелось еще и еще. Это, говорят, называется «радостью преодо­ л е ния »— есть, понимаешь, такой вид радости. Подошел к ш кафу. Достал книжку. — Вот... «Человек, переживший од­ наж ды большое испытание, всю жизнь будет потом черпать силы в этой побе­ де». Так , сказал марш ал Жуков. А в победах он кое-что понимал... — Еще вопрос... — Давай, пока я на бюллетене. — Какие черти загнали тебя в пеще­ ры? Там же снимать нельзя? — С хорошим светом можно делать целые поэмы! А в чем радость? В чув­ стве первопроходца. Ведь о Луне мы знаем куда больше, чем о тех же пеще­ рах. Смешно? Луну «засекли» со всех сторон. А пещеры? В Альпах, например, есть «дырочка» глубиной в километр. Назаровская пещера на Кавказе — 700 метров. Или этакий «провальчик» глу­ биной метров 300. Какое ощущение там, на глубине,— ведь все неведомо, как в космосе! И острее чувствуешь себя человеком. * * * — Пещеры, горы, степи,— говорит он вполголоса, как бы размыш ляя вслух,— везде трудно, везде опасно. Пространст­ во и человек — вечные соперники. Но... человек должен быть сильнее. Я подумал: это — не просто слова, но линия его жизни. В самом деле, как бы она сложилась у этого скромного на вид, но по сути своей железного человека, если б; держ ался он другого курса? Какой заряд мужества нужен был для того, чтобы, пробившись через огни и воды, прийти к цели? ...Заканчиваю «интервью» последним вопросом: — Ваша мечта, Поляков? Он смеется: — Дожить до звания «прадед». И сразу же — очень серьезно: — Не только из-за ж елания подольше покоптить свет. Надо много сделать. Страна, земля наша, неиссякаемо пре­ красна. И ж аль — одной человеческой жизни не хватит, чтобы увидеть и снять все, что еще не снимал никто. — И еще вопрос, Толя. — Последний? — Да. Чем ты зан ят сегодня, сейчас, сию минуту? — Сборами в дорогу! Я пожелал ему счастливого пути... 2. Стюардессы Женщина, седая, растрепанная, в рас­ стегнутой коричневой шубке, пыталась целовать ей руки: —. Милая... золотая... хорошая...— как безумная повторяла она одно и то же,— вы их спасли... вы спасли маленьких... Схватив, наконец, Сашину руку, при­ ж ала к своему горячему лицу: — Господи, милая, золотая, хорошая... А Саша, коченея на легком морозце, поочередно поджимая ноги, стояла в одних чулках на жгучем бетоне и никак не могла унять пронизывающую все тело мелкую дрожь. И ник ак не могла снять со своей шеи руку... Все вокруг — мрачное, промозглое утро, самолеты, автобусы, снег,— все пахло густой, жирной керосиновой гарью. Всюду белел грязноватый снег, но Саше порой казалось: перед глазами — не поля, не березы белые, а выдыхаю ­ щее удушливый дым багровое пламя! Она почему-то вспоминала фильм о войне: дымным факелом несется к земле самолет. Ах, как жж ет проклятая бетон­ ка почти босые ноги! А эта женщина, ну когда она замолчит? Когда? Ну кто бы оставил ее внучку среди ужаса, который они только что пережили? Оставила б она, Шура Дьякова? Ее по­ други Олечка и Ленка? Да ни за что на свете! Чего же она поливает ее слезами? Ну чего? И какие тут подвиги? И зачем она, глупая, повторяет: «Я вас от­ благодарю»? Плача и причитая, женщина обняла Сашу, и так, обнявшись, они медленно пошли к аэровокзалу, сияющему невда­ леке теплыми, надежными огнями. * * * «ИЛ-18» выруливал на старт. Он был красив, этот сверкакАций на холодном солнце самолет: белоснежный, медли­ тельный, на фоне чистейшей голубизны неба. Он был могуч, этот белоснежный