Сибирские огни, 1976, №9

— Я 'постепенно уплачу и Юлиусу, и портному,— сказала я,— Я сама поговорю с моей бывшей свекровью и как можно скорее улажу эту историю с алиментам», без помощи Юлиуса. Она остановила 'меня у самой двери..Казалось, она обеспокоена. — Что вы окажете Юлиусу? — Ничего,— ответила я,— мы с ним не увидимся. Я широко шагала по улице, напевая. Какая-то веселая злость все­ лилась в меня. Я покончила с ложью, с окольными путями, с обманом. Для .развлечения этих людишек меня тайно содержали. Как их, навер­ ное, веселил мой независимый вид, мои похождения. Они меня здорово провели. Да, я была в отчаянии, но и испытывала облегчение. Теперь я знала, какой сделать выбор. Они надели на меня красивый золотой ошейник, но цепь спала.. Теперь все хорошо. Укладывая чемодан, к слову оказать, почти пустой, ибо в нем было лишь несколько платьев, остав­ ленных мне Аланом, я насмешливо говорила себе, что воистину само­ уважение — не мой удел. Моя слепота и оптимизм позволяли Юлиусу выставить меня на посмешище перед его друзьями и, наверное, перед ним самим. И я сетовала на него за это, ибо, если, вопреки своему пре­ зрению, он все-таки любил меня, то не должен был выносить, чтобы другие меня осуждали. Я окинула благодарным взглядом мою студию, где я понемногу излечилась от Алана, где я узнала Луи — мое призрач­ ное, но теплое убежище. Я взяла собаку за поводок, » мы спокойно со­ шли по лестнице. Хозяйка, еще одна ставленница Юлиуса А. Крама, сочла за лучшее не показываться. Я остановилась в маленькой гости­ нице. Я лежала на постели, в ногах лежала собака, на полу стоял чемо­ дан. На полгода жизни и схороненную дружбу опускался вечер. Ликующее, сладостное лето прошло в доме Луи. Он никак не ком­ ментировал мой рассказ. Просто он стал еще нежнее обычного, еще внимательнее. Дидье приходил часто. Вместе мы искали дом в окрест­ ностях Парижа и нашли его, наконец, в Версале. Мы были счастливы, и тот моральный надлом, усталость и грусть, которые сопровождали мое бегство, к концу месяца рассеялись. Я не писала Юлиусу, не отвечала на его письма. Впрочем, я их и не читала. Я не виделась ни с кем из того кружка. Мы встречались с друзьями Луи, с моими старыми друзь­ ями. Я чувствовала, что спасена. Спасена от опасности, лишенной имени и зримого образа, и именно потому казавшейся в тысячу 'раз большей, чем любые опасности, которые могли меня подстерегать: я чуть было не поверила всерьез, что принадлежу людям, которых ;не люблю, я чуть было не посвятила свою жизнь скуке, назвав ее совсем иным именем. Жизнь возвращалась ко мне, она удваивалась во мне, ибо в августе я почувствовала, что жду от Луи ребенка. Мы решили окрестить одновре­ менно и ребенка, и собаку, ведь у нее до сих пор еще не было имени. Мы только что переехали, а несколько дней спустя, когда я под дождем пересекала авеню де ла Гранд Арме в Париже, я столкнулась с Юлиусом. «Даймлер» выскочил из боковой аллеи. Я сразу же узнала его и остановилась. Юлиус вылез и подошел ко мне. Он похудел. — Жозе!— воскликнул он.— Наконец! Я был уверен, что вы вер­ нетесь. Я смотрела на него, на этого маленького упрямого человечка. Мне показалось, что я впервые смотрю ему прямо в лицо. Все те же голубые глаза, поблескивающие за стеклами очков, вс^ тот же костюмчик цвета морской волны, все те же безжизненные руки. Мне понадобилось боль­ шое усилие, чтобы заставить себя вспомнить, что этот человек так долго был для меня символом поддержки. Теперь он казался мне чуждым, стесняющим иблизким в одно и то же время, как маньяк: