Сибирские огни, 1976, №9

обязательно затаишь злобу на того, кто тебя на это натолкнет. Мне не хочется, чтобы это был я. Все это показалось мне слишком неопределенным и маловероятным. В своей эйфории я легче могла представить себе Юлиуса в роли доброго дядюшки, чем в роли тирана. И я рассеянно улыбнулась и встала. В шесть часов я должна была встретиться с Дюкре, чтобы обсудить мо­ дель обложки. Луи проводил меня и уехал. Он ужинал с Дидье. Я немного опоздала и вошла на цыпочках. В соседнем кабинете Дюкре разговаривал по телефону. Я не хотела ему мешать. Дверь была открыта. Я села за свой стол. Прошло некоторое время, пока я поняла, что речь идет обо мне. — ...я в крайнем затруднении,— говорил Дюкре.— Когда вы попро­ сили меня принять ее, у меня не было никаких оснований для отказа. В конце концов, человек нуждался в работе, а у меня из-за денежных за­ труднений не хватало сотрудников. И поскольку вы предложили выпла­ чивать ей жалованье... Нет, ничего не изменилось, только я думал, что она в курсе дела. В течение двух месяцев — с тех пбр как вы решили —- для нее— расширить мой журнал, я внимательно наблюдал за ней. Она ничего не знает... Мне неизвестны ваши планы... Я понимаю, это меня не касается, но если однажды она обо всем узнает, я буду выглядеть человеком без правил, а я не таков. Это похоже на западню... Он перестал говорить, потому что я стояла на пороге и в ужасе гля­ дела на него. Он тихонько положил трубку, указал мне на кресло про­ тив себя, я машинально села. Мы не сводили друг с друга глаз. — Добавить нечего, я полагаю,— сказал он. Он был еще более бледен и сер, чем обычно. — Нет,— ответила я,—по-моему, я все поняла. — Намерения г-на Крама показались мне добрыми, и я вправду думал, что вы в курсе дела. Затруднения у меня появились два месяца назад, когда он попросил побольше занять вас, заставить вас разъез­ жать... В общем, я не понимал, в чем дело, пока вы не представили мне Луи Дале. Мне было трудно дышать. Мне было стыдно за себя, за него, за Юлиуса, но с особой горечью и отчаянием я думала о молодой, умной, чуткой и образованной женщине, какой вообразила себя среди этих пыльных стен. — Ничего,— сказала я.— Красиво, конечно, ничего не скажешь. — Знаете,— начал Дюкре,— это ничего не меняет. Я готов снова позвонить г-ну Краму и отказаться от этого нового журнала, а вы оста­ нетесь у нас. Я улыбнулась ему, вернее, попыталась улыбнуться, но мне это было мучительно. — Это будет слишком глупо,— ответила я.— Уйти мне необходи­ мо, но не думаю, что Юлиус окажется настолько мелким, чтобы оты­ граться на вас. Секунду длилось молчание. Мы смотрели друг на друга с какой-то нежностью. — Мое предложение остается в силе,— произнес он,— и если когда- нибудь вам понадобится друг... Простите меця, Жозе, я относился к вам, как к капризу... — Так оно и есть,— ответила я спокойно.— Во всяком случае, было. Я вам позвоню. Я быстро вышла, потому что у меня щипало глаза. Я огляделась: кабинет, как бы отмеченный печатью усталости, бумаги, репродукции, пишущие машинки— какая внушающая доверие декорация для иллю­ зии— и выбежала. Я остановилась не у первого кафе, где собиралась наша дружная компания, а у следующего. Что-то распрямлялось во мне,